бельгийский шоколад

Как я, зная всего одно слово на иностранном языке, приобщился к мировой цивилизации.

Язык, правда, древний – иврит.

Я с детства знаю первые слова молитвы «Слушай Израиль».

Один старик записал их для меня русскими буквами, а я выучил.

С этими стариками такая история.

К 70-м годам моего детства в нашем городишке на Украине легендарное еврейское самоуправление кагал свелось к выделению места на кладбище.

Неофициальный председатель еврейской общины Любошиц работал напротив кладбища в покрасочном цехе.

Что именно там красили, я не знаю, но когда кто-нибудь умирал, шли к Любошицу.
Тот в комбинезоне, измазанном краской, переходил с родственниками через дорогу на кладбище и показывал место: «Здесь».

В русской части кладбища место выделяла официальная администрация.

Собственно только на кладбище тогда существовало реальное разделение народов, точнее – религий, потому что кресты, пятиконечные и шестиконечные звёзды составляли три зоны захоронений.

Богатых цыган хоронили на лучших местах вдоль центральной аллеи, а у бедных была своя часть.

Жили и работали вперемешку.

Рождались в одном родильном доме, лечились в одной больнице, а на кладбище лежали раздельно.

Существование еврейского синедриона во главе с красильщиком Любошицем держалось в секрете и фактически свелось к тайне смерти.

Нечто подобное, впрочем, касалось и христианства – колокола церквей по праздникам не звонили, и священники в рясах по городу не ходили.

«Тебе это не нужно», – сказали мне взрослые, когда я спросил про Любошица, но сосед токарь на местном заводе записал для меня слова молитвы с переводом.

Через двадцать лет я прилетел из Киева на экскурсию выходного дня в Брюссель.

Нас водили по площадям, и привели в магазин бельгийского шоколада.

Улыбающаяся девушка в белом переднике и косынке вынесла нам на подносе несколько видов конфет и плиток на пробу.

«Берите по одной», – строго сказал гид.  Мы брали по одной.

Горький вязкий бельгийский шоколад, который сегодня напомнил мне эту историю.

По одной было достаточно сладко, но все ещё покупали.

Мне было неловко за наших туристов.

Зачем нас предупреждают, чтобы мы брали по одной? Неужели наши туристы такие дикие?

Следом за нами в магазин зашла группа израильтян, которых я узнал по кипам на головах мужчин.

Я впервые видел так много израильтян сразу и смотрел на них во все глаза.

«Эхад, – покрикивал им гид, – эхад».

Я услышал знакомое слово и обрадовался.

АДОНАЙ ЭЛОГЕЙНУ АДОНАЙ ЭХАД.

Господь наш, Господь един.

Я догадался, что слова «один» и «единственный»  одинаковые, как, прочем, и все люди на Земле, по крайней мере – туристы в магазине бельгийского шоколада.