Снуют в округе разности джентельмены

Снуют в округе разности
джентельмены,
с вопросом, пытаясь задеть:
"что ей можешь дати?
Шелка?
Тряпье?
Бирюшки?
Гобелены?"
Вы сами кто?
С какой такой стати
 
дилемму
пряча
воронкой в ухабы
крошить сознание
смеете в жалкое моло?
Мне сил побольше
и вот тогда я бы
вам перья
все бы пообдирал
в крыло.
 
я шматом
душу
в скрипе презрения
бросаю к ног
её, как тряпку половую.
а эти шакалы лупятся
в оскале
одобрения
и жаждут вытирания:
в висок мне огневую.
 
и ручки потирают
политикой
притворства
ну вот, мол, наконец то.
мне все их мысли известны,
знакомо это уродство,
но им не увидеть пусть даже мельком
моё влюбленное сердце!
 
ни этому, ни этому,
врагу ни, ни приятелю,
родитель не узнает, ни прочей любой гадине.
когда был на развилке
не верил указателю.
жалел себя так сильно,
что оставались ссадины:
 
черепно - мозговая, со всеми вытекающими.
открытый перелом.
шунтирование коронарное.
диагнозы кирпичами с их
многообещающими
результатами после положения лежа днем и ночью.
попарное.
 
не увидят
сердечную мышцу.
подкину её как дров в печку.
растопиться рядом с той
душонкой -
тряпкой
огарочной.
отдам все что есть! без рук её
давно уже бы в речку
с моста сиганул
камень обняв
себя обвязав лентой подарочной.
 
глаза ей вверяю
из
собственных впадин
с мешками
затем что бы мир
разглядела моими.
когда слишком мал
своими прыжками
достать
до прилавка
стараешься ими.
 
я прыгал кузнечиком, цикадой, саранчой
старался вцепиться в прилавок.
и долго висел нелепой каланчой
в одежде книжной с булавок.
 
назло всем
подонкам,
что зеньками скалят
острющим концом, словно пикой
любого
за Неё обрычу - пусть валят!
один стихоложец
с одною
Великой.
 
ей уши отрезанных
раковин мелочь
отправлю в корзинку
для сборов,
пусть будет звенеть
знакомое дело
созвон колоколен соборов.
 
язык оторвав бескостный под корень
добавкой в кастрюлю борща.
проснемся однажды знакомые вровень
руками друг друга ища.
 
и пальцы мои - специальные выродки
ласкать
не устанут
Её захолустья.
кипящей водой заливается сыворотка
в сомкнутых пылающих устьях.
 
"И всё что ты можешь?
этот бесценок?
болезненность органов? душу?"
"Каждую каплю морей, их пенок -
всю воду отдам и всю сушу!
 
ей каждую мысль
в зажарке
масленок
всю грязь чистоплотную,
каждое слово.
Всё что могу" - чумазый ребенок,
" Надеюсь, Ей хватит
такого"...