Не плачь, не кричи не надо...

не плачь, не кричи! не надо.
и тень не впускай за двери. дыхание где-то рядом – он будет когтистым зверем. его не зови к порогу, три ночи читай молитвы далёкому псевдо-богу, не верь ни слезам пролитым, ни тихим речам медовым, ни рыку больному в чаще, где хлещут крылами совы, где волки добычу тащат [в точёных клыках зажата, последние вдохи смертных] – ночная погоня /жатва под лунным скольжением мерным.
три дня не покинешь дома. очаг. разгорайтесь ветки! он – рядом, исходит стоном.
как зло удержать? все клетки, все стены он напрочь рушит, землёю сквозь щель сочится. и он не боится ружей – взлетит чернокрылой птицей, взметнётся, дымком растает, туманом падёт на крыши.
ты хочешь прибиться к стае?
от страха почти не дышишь.
три ночи прожить, не помня, три ночи, дрожа, креститься. в глазищах – черничный омут, и пот ледяной под ситцем, колени в рубцах и шрамах, следы от укусов-дуги, но патокой сладки раны…
в небесном лазурном круге кроваво цветут закаты, на диво душисты мальвы. твой мир за замками спрятан. навь воет безумным альтом и рвётся к тебе сквозь стены. три ночи подряд – все ужас.
такие, как он, нетленны.
ночи покрывало уже, роса под босые ноги, на косах белесых сырость. уйти и забыть дороги, чтоб больше ему не снилась, чтоб вырвать из сердца с корнем. навек, навсегда пусть сгинет, и в жизни, где всё мы помним, на память пусть ляжет иней…
но только – вод вешних талость, и вербы в долу цветенье.
с тобою что к марту сталось?
вернётся незримой тенью, ворвётся, как южный ветер, глаза зеленей топаза. красив его лик и светел, и сердце кровавым стразом сверкает и бьётся в рёбрах, гоняя по жилам вермут…
и сохнет, и рвётся нёбо, и ты быть захочешь верной, свиваться в единый кокон [пусть сам сатана из ада].
откинь непокорный локон, не плачь, не кричи. не надо.