Вот мой стул, так надолго лишенный владельца

Вот мой стул, так надолго лишенный владельца,
Огорченные ручки, обделенные пальцев умельца,
Вот бумаги листки, что сгорят резон черновой..
Вот и сам я стою.. Вернувшись с чужой с мостовой..
Вот та лампа молчит, на слетались кружа, что, идеи,
Вот здесь мысли мои, вот слова, вот записки, затеи,
Вот разбросанных чакр вдохновения пустые альковы,
И от стула вот здесь перегрызанных ржавчин оковы.
Стружка старого мира, истончавшего карандаша,
Тут вот мыслей порывом ломался, едва ли дыша.
Вот залива окна бесконечности звон перламутр,
Я приветствую Вас, кабинет, становился где более мудр.

А за ставнями радостный, разноцветный звонкостью смех,
Постоянно и нескончаемо громкий, цветасто заразный от тех,
Что играют детишки двора, аль братья их младшие, сестры,
Их ровесников, в общем, чьи помыслы чисты и пестры,
Что лишь ночью пустой, в перьевых колыбелях смолкают
И во сне, продолжая вести спорный счет зачем то, играют.
В этих детских площадках, качелях размашистых, горках
Беспричинно знакомятся ради игры на задворках
Что, искал исследуя горечи приторной в свете,
На секунду что б вспомнить, что чувствуют малые дети.
Как до жалости этой ненужной, пустой опустился
И в потьмах кабинета сего, омраченный сознанием взрастился.

Закрывал свои ставни, заглушал ту раздутость эркеры,
Перепонки в беруши, ладоши во взгляд - исключительно крайние меры,
Не спасали от собственных дум калибровки путей демагоги,
Не спасали... ни дети двора, ни звезды, что с неба, ни Боги.
И влачилось нутро, пожираемое собственной кармой
В кабинете сутулом, на стуле, являвшимся тучной казармой.
Ограждая себя от себя и противясь термальности роста
Удивлялся проснувшись на утро благоговонью компоста
Свежевыжатых в свет, выживавших взрастания тук
Нарастающих помыслов лишних, сердцевин не приметливый стук
От которого редко, обильно слезились глаза.
Добрый день, дорогая, соленная чувством роса.

Убежать невозможно. Бессмысленно было бежать
Это словно себя самого пред собою собой принижать,
Измождено смотреть на готовку густого консоме и с мадерой
Из редиса, что с грядки, рожденною сельскою верой.
Каждый день в кабинете испытывать сон, миражи
И служить, добровольно у вечности - фанатичный культ госпожи.
Это словно без ног оказавшись разгрезится вдруг марафоном,
Это как обозначив кичатся единственно избранным лоном -
Результат не предвидится завтра, сегодня, вчера.
Только смех, детский смех, затухающий под вечера.
Околдованный собственной странностью, глупостью ждешь
Когда область вокруг безвозвратно собою сожжешь.

Мне казалось, я помню, родная, как будто, стихия,
А на деле - канавья заброшенность, дырявости лоботомия,
Яма, ростом повыше и ширше, чем мне на деле хотелось
Я ведь думал тогда скудным опытом - тем, что имелось.
Бесконечные и беспробудные боли души
И в сосуд этот шепчут мне сверху, с усмешкой, ухмылкой: "пиши!".
Так себя ощущает ненужный заваренный чайный пакетик
Что Вам эти стихи? Что за дело с того Вам? Бедный, глупый поэтик
Размышляет что скудно и трезво в путях мироздания
Сочиняя стихи в кабинете... Бесполезное жизни создание,
Паж судьбы, баловник той юродивой скуки,
Что в обходку понятий плетет сожженные руки.

Я вернулся сюда, снова трогаю свой табурет.
Я вернулся сюда, я вернулся прочувствавши вред,
Что несут раскрывая в себе предназначения
Я вернулся и знаю - не зря, я предвидел свечение.
Четче вижу теперь - нацепивши на нос окуляры,
Лучше чувствую жизнь - когнетивность неврозов удары,
И познав, и распробовав сквозь разноцветности лет,
Я вернулся сюда не спроста... миновав разношертности бред...
Аристотелей слышал, Миронов чужих и Гомеров,
И фрустрацию девок портовых, любящих их гандольеров,
И детей из детдома несчастных, тысячи правд
Я вернулся сюда, золотое руно, аргонавт.

Спотыкался в пути, перешагивал веру обсценной,
И сидя распухал на диете, разживаясь натужностью бренной.
А в секунды свои мимолетные - пагубный фетиш
Я страдал и мечтал, никого, что в пути далеком не встретишь.
Жалкий волох конечностей - заменитель спринта и бега,
В чем кормил и воспитывал кладезь безумцев - свое альтер эго,
И кружило от мыслей вихреватость тороидальных,
Я сжирал себя сам агоний параноидальных.
Прорываясь сквозь смех, чуждый смех из чуждых площадок
Шлейфовал свою личность от них, от ненужных, ребячьих повадок
Соразмерно судьбе сослагательно ручейный глагол
Добрый вечер, родной кабинет, добрый вечер. Наконец то дошел...

И в любой непонятной неосвещенной дороге
Ты иди, даже если закончили слушаться ноги
Ничему не пугайся ни детским садам, ни барделям
Покоряются тропы идущим, направленных к целям
Обозначь точкой "Б" свечение звезды и из "А"
Направляйся любыми тернистыми только туда
Расчехли свою волю, воспрянь, оголи смелых дух
Наша жизнь тонкость линии связанной точками двух
Все исчезнет когда то: наши души и солнце, города и кометы
Все исчезнет бесследно. Даже вечности в вечности нету
Добрый ночи, мой стул... Этот запах чужой, кабинетский...
Все исчезнет бесследно... Даже смех пушистый тот, детский..