Колдунья

Мне было всего лишь двенадцать лет, когда в деревне пошел про меня странный слух.  Я бы никогда не узнала о нём, поскольку девочка я была столичная, жила в огромной по тем временам шестнадцатиэтажной башне на юго-западе Москвы, где было не принято прислушиваться к мнению соседей по этажу и подъезду на тему «кто ты» и «что ты».  Но деревня бабушки и деда по маминой линии,  у которых я гостила почти каждое лето, имела свои представления об организации информационного пространства. 
- Да ты, малявка, колдунья, – сказала мне соседка, дальняя родственница. То ли выпила она спозаранку, то ли не в себе была, но я уставилась на неё, пытаясь оценить степень опасности. 
Жизнь моя тогдашняя складывалась из простых вещей: дедов велосипед,  сад с яблоками, ведра с колодезной водой,  поход в магазин через чистый холодный ручей. А в магазине  - пряники и сахарные подушечки. И вдруг  - ведьма. 
- Тёть Груня, я никого не обижала вооще-то. 
- Да и я тебя не обижаю.  Приехала тут и влюбила в себя мужиков и парней.  А так не делается. 
Определила и заспешила куда-то по своим делам. 
Всё валилось из рук.  И я отправилась в укрытие. Моё потайное укрытие находилось в ледяной воде ручья или речки, которая называлась «Белой». Часами я могла бродить между камешками, сопротивляясь бурному течению маломерной реки.  Пока не сводило ноги. 
Поднимаю глаза  -  снова соседка.  И запричитала:
- Ноженьки-то у тебя белые,  а ручки работы не знают.  Вот ты в куриное дерьмо вляпаешься, а Акимовна тебя своими руками оттирает, пока ты нос свой морщишь.  А наши-то девчонки всё могут: и по дому, и в огороде.  Работают и учатся, пока ты здесь ножки моешь, коленками сверкаешь. Приехала тут. 
Ненависть всегда сильнее любви, хотя та и другая беспочвенны. Это я понимала в свои двенадцать.  Но от атаки внешнего мира на мой мир внутренний, последний ломался мучительно и больно.  И я продолжала заговаривать речку. Потоки ключевой воды внимательно слушали моё заунывное бормотание и отвечали тихим клёкотом, сочувствовали, торопились запомнить девчоночьи жалобы перед тем как вынести их на обозрение  в запруженную часть ручья, где всегда было много людей со стиркой, купанием и беседами.   

Ночью сон не шёл, а в это время за окном шумел сад, и яблоки падали на землю, пугая своим ночным глухим эхом. Колдовское время последних дней детства.