Аста ла виста

Ты почему-то стала жить в моей голове. Это просто смешно и абсолютно невыносимо.
Но поселилась там так основательно.
Пришла со своими чемоданами, устроилась на моем диване.
Разложила свои женские журналы поверх моих "Плейбоев" и "Максимов". Там так все было... Но ты еще более... И ты есть.
И вот, ты сидишь, ждешь. Но при этом очень тихо ждешь, не подавая ни надежды, ни руки помощи.
Наверное, так ждал старший инквизиции, когда подсудимым ломали пальцы, ребра, сдавливали череп, чтобы они признались в грехе.
Ждал, потому что давить эмоциально не имел права: ведь суд бес-при-страстный. Страстный.
Ты - я вижу - ждешь, когда я признаюсь. Признаюсь в своих чувствах к тебе. В своих эмоциях. В своем отношении к тебе.
И неважно, произнесу я что-либо вслух, или буду продолжать молчать. В моем случае и то, и другое - признание своей вины, своего греха.
И ты молчишь, но не оттого, что тебе нечего сказать, и, самое невероятное, но я чувствую это, не оттого, что хочешь меня измучить, а по другой причине, нечеткой даже для тебя самой.
И самое жуткое заключается в том, что даже ты считаешь меня самодостаточным. Что даже ты не видишь моей беззащитности. И, видимо, именно это является основной причиной твоего молчания, даже в моей голове.
Я бы, конечно, хотел бы тебя вырезать, выскоблить, заменить свой мозг на другой, где тебя нет, но ты все равно молчишь. И я начинаю понимать, что замена мозга ничего не решит: ведь ты и так молчишь.
Ты потягиваешься на моем диване, сбрасываешь мои журналы. Потом начинаешь ластиться ко мне, но молча, не издавая ни единого звука. Это крайне жуткое ощущение, как будто это не ты молчишь, а это я оглох, и не могу тебя услышать.
И я тоже начинаю молчать, не пытаясь даже избавиться от тебя. Нет, не потому, что я на самом деле просто человек, а не Терминатор, и мне тоже нужны ласка, любовь. А именно потому, что ты тоже не видишь во мне меня. Что ты тоже меня кем-то считаешь. И поэтому я имею право быть для тебя самодостаточным. А, значит, я ради себя (тебя!!!) смогу пережить твое молчание, не сделав себя (тебя!!!) несчастным.
А, значит,

Аста ла виста, беби.

Мой самый страшный грех, что ты молчишь,
Что я ловлю тебя, но не на слове - на молчании.
Усталость раскаленных солнцем крыш
На нас упала. Сотни обещаний

Ты мне не дашь. И я их не возьму,
Хотя одним готов с тобою обменяться:
Не прикасайся к моему клейму -
Не разбивай о стены до костяшек пальцы

И лоб до мозга. Ты живи, живи,
Будь счастлива: ты усмирила похоть,
А мне сейчас врачи снимают швы...
Аста ла виста, беби. Мне осталось сдохнуть.