Сорока и Камилла

Я помню – рисовал меня Моне,
Ко мне по-свойски обращался: Влади.
Мир, как всегда, готовился к войне,
Жена Моне готовила оладьи.

«Вам кофе, Влади, или, может, чай», -
Пропела за спиной моей Камилла.
Я уронил платок свой невзначай,
Она шепнула:
«Муж – простой мазила».

Был поглощён работою Моне,
Меня не замечал, Камиллу – тоже.
Жена Моне пожаловалась мне:
«Как тяжело с таким мазилой, Боже…»

Я в ушко ей: «Хочу наедине…»
У мужа на виске набухла жила.
Не понимали мы,
что он уже - Моне,
Мы думали, что он ещё мазила.

Мадам Моне, краснея, чай пила,
Скакала на снегу в окне сорока.
Услышал я: «Не знаю, как жила…
Поверьте, мне без Вас так одиноко».

Жизнь гениев до чёртиков проста:
Когда работа есть – всё в шоколаде!
Моне стоял, как глыба, у холста,
Жена ему: «Я погуляю с Влади».

«Возьми её, но вечером верни», -
Клод пробубнил, размешивая краски.
В гостинице с названьем «Живерни»
Свои дарила мне Камилла ласки.

Я помню чай, а у холста - Моне,
Не глядя на меня, басил он: «Влади…»
Мир, как всегда, готовился к войне,
Сорока стрекотала на ограде.

Всегда у Клода в краске пятерня,
А у мадам Моне – бант красный сбоку.
Казалось мне - он рисовал меня,
Нет, всё не так - он рисовал сороку.


Графика: картина «Сорока», Оскар Клод Моне