Ты ведь тоже узнала меня?

Ты в ступке могла растолочь ветер, звёзды и радугу,
выжимала по капле из грёз сладкий приторно сок.
Ты играла на флейте и, сидя на крыше у пагоды,
целовала меня под дождём. Пусть и только в висок.

Ты рвалась на закате из старого ветхого дома
и гуляла со мною всю ночь до прихода утра,
собирала росу, под пологом японского клёна
о часах забывала и холст безмятежно ткала.

Тебе кистью служило перо из хвоста синей птицы,
на палитре лежали бутоны небесных цветов.
Ты мечтала летать, даже если придётся разбиться,
и поступки ценила сильней, чем сплетения слов.

Где ступала — в песке прорастали чудесные травы,
что лечили от хворей смертельных окрестных зверей.
Твоё сердце, как горный хрусталь в лучах солнца, сияло,
с благородством, достойным богов и святейших царей.

Но веленьем судьбы нас по свету давно разбросало,
в море жизней на миг не давая мне встречи с тобой.
Словно брошенный пёс, я веками хоть след твой искала,
засыпала на час лишь — и снова теряла покой.

Обошла целый мир. Но однажды, отчаявшись грешно
и уже не надеясь, в толпе разглядела тебя —
ты прекрасна как сон. И теперь, по велению сердца,
я любуюсь тобой: тот же стан, те же голос и взгляд.

Как и раньше в цветах видишь то, что другим не увидеть,
ты играешь на флейте и к ночи выходишь гулять.
Я люблю тебя так, как умела судьбу ненавидеть,
и вдыхаю твой запах, когда больше нечем дышать.

Вязкий мёд твоих глаз затмевает любые сомненья,
душу греет и манит. И в сердце надежду храня,
я смотрю на тебя. В моём взгляде мольба о спасении.
Я прошу, дай ответ — ты ведь тоже узнала меня?