Сергею Полякову, политтехнологу

Когда я стану старым, беззубым комиссаром,
снесу на барахолку свой в смазке револьвер,
но не дождетесь, чтобы я сел за мемуары:
я – сталь, но не Островский, я – миф, но не Гомер.

Мы вляпались в эпоху фальшивых революций –
оранжевых по цвету и приторных как мед.
Но завещать потомкам счет личных контрибуций?
От этого – увольте, от этого – внамет!

Когда мне скажут внуки: Дед, ты – как в ополонке,
тебя никак не счистит с подошв электорат,
я предъявлю им шрамы от сверстанной колонки,
мозоль, набитый кистью, рождающей плакат.

Ведь ключевой, пожалуй, из парадоксов века
открыл политтехнолог, такой как я и ты:
шли на участки люди, чтоб выбрать человека –
пиарщик изловчился – у урн мычат скоты.

Но кто же, как не мы, брат, кто в стаде несуразном
на пастухов работал стегающим бичом,
мог знать, что в нем до срока гуляет Стенька Разин,
мог чувствовать, как роет копытом Пугачев?

Когда я стану старым, беззубым комиссаром,
снесу на барахолку свой в смазке револьвер,
безусому парнишке отдам его задаром:
Прощай, политтехнолог.
Огонь, революционер!