Синяя птица

Намаз читал слепой татарин, шумели люди за столом, лоб вытирая от испарин и попивая самогон. Дождливая  погода кисла, застала путников врасплох, сплотила разношёрстных быстро, раздав с лихвой клещей и блох. Собаки лаять перестали, хозяин светом потушил облезлый домик и с окраин баян с певцом заголосил. В сенях' разулись, развязались и скинули до дыр тряпьё, а стены влагой напитались и оголили житиё. На самоваре чайник паром оповестил готовность мук и печь наполнилась угаром, отогревались пальцы рук. Я развалился поудобней вверху на каменной печи, а ватник и ушанка с кролей смягчили долгие часы. Кряхтели странники устало и молча попивали чай, обкусывая сахар вяло, причмокивали невзначай. Окошки  вскоре потемнели, их занавесили к ночи' и лампы светом потускнели, в них  керосин убавили. Обычно, без предубеждений, затягивался разговор и в силу странных отчуждений наглядно поощрялся спор. Но из присутствующих редко, кто добивался своего, сверкали  друг на друга метко глазами от азарта зло. Подсохли вещи наизнанку, их бабка Стеша раздала': носки, штаны, рубахи, майки, а карабины прибрала'. Заполнилась избушка мраком, дрожало пламя у свечи, все приготовились к рассказам, охотников, в такой глуши...
Ружьё с ходьбы прикладом билось и вязли в слякоть сапоги, завеса с неба опустилась и не видать уже ни зги. Щетина обхлестала ельник, пробраться  с топи тяжелей, а двухметровый муравейник спешил с обглоданных костей. Позёмкой опылились кроны и скрип древесный скинул птиц, а шелест прошлогодних листьев  вознёсся ветром, с небылиц.  Болотистое место крепко, сковал трухлявый бурелом и обезличенные гнёзда покрылись затвердевшим мхом. Немногие тропинки знали, плутали в них десятки лет, а отыскав - не ожидали!, приобретя немало бед. Молчанием своим угрюмо,  их схоронил могучий лес, покрыта тайна вековая заботой пристальной с небес. Среди размашистых деревьев, где папоротники в рост людей и звери поминутно ходят, по чаще,  скрытой от лучей. И днём и ночью, в полумраке от дуновения с земли, мольбою выли росомахи, с целью - полакомиться яйцами! Где совы обрамляли ветви, остерегали божий дар, а птицы красоты небесной одаривали властью чар. Их пение струилось нежно и не сравнимо с пеньем птах, духовно!, и с молитвой смежно, живущих высоко в горах. Селение таких пернатых бывало один раз в 100 лет, их образ умиротворяет, предотвратит от многих бед. Десятками, пропавших за‘ год, считали многих с деревень, как одержимые блуждали, мозги пускались набекрень. Бросали семьи от стремленья, себе избранницу найти и без особого стесненья, друзей забыли!, по пути. Вознёсся миф затмивший разум, не дав покоя никому, сравнимый видимо с алмазом, величиной - тому яйцу! Держал в руках дрожащих чудо, не верил счастью своему!, но вот внезапно, с ниоткуда!, сорвался ветер,  на беду. Швырнуло в сторону и сильно, вонзился веткой в ногу дуб, а рана так кровоточила, что потерял сознанье вдруг. Не помня, сколько пролежал без пользы, очнулся от толчков в спине и произвёл осмотр тела, точнее рану на ноге. Я был здоров, как оказалось, волненью не'было причин, а небо солнцем излучалось, минуя долгий карантин! От зыбкого мгновенья может, или из милости богов, меня вернули в то же место, в край изначальных берегов...   
Рассказы путников,  их странствий, я не дослушал до конца, а сон окутала  истома,  начав свой путь, издалека.