На последней неделе последнего бабьего лета...

На последней неделе последнего бабьего лета
черной кошкой свернусь у тебя на коленях сама.
Ты не веришь в приметы? Но это – плохая примета:
видишь, ведра  пустые выносит навстречу зима.
От того ли так горько, что прошлое пахнет горелым,
что царапает память огонь, как пластинку игла.
Вот какую-то женщину в черном (а может быть, в белом)
обернул, как цветок, целлофан ветрового стекла.
А туман одиночества стелется, вьется,  клубится,
и душа остывает, как гулкая роща, пуста.
Подскажи, листопад, посоветуй – в кого бы влюбиться,
укажи на него острием золотого листа.
Долгий вечер осенний на плечи набросит усталость,
словно чай размешает автобус с чужими людьми.
Слишком много любви нерастраченной в сердце осталось.
Ну возьми хоть немножко! Ну что же ты медлишь, возьми...
Бабье лето проходит, в былое стекает покорно –
остается надежда – упряма, смела и светла,
что печальную женщину в белом (а может быть, в черном)
от зимы заслонит целлофан ветрового стекла.