Поход в слепую

Все началось с ошибочного мнения о том, что мы умеем ориентироваться на местности.                День был пасмурным, но лесной воздух был разогрет достаточно для июля месяца. Наша пятерка вышла из лагеря и, лавируя между сосновыми деревьями, устремилась к подножью сопки, на которую у нас было запланировано утреннее восхождение. За нашими ногами увязались два бродячих щенка, возрастом три или четыре месяца которых прикормила Нина минувшей ночью. Два братца со стоячими ушами как у лисы, один из них был даже очень похож на рыженького лисенка, и мы, не долго думая, дали ему кличку «рыжий». Второй имел темный окрас, и был похож на щенка немецкой овчарки, со слегка припущенным тазом к земле, и был немного трусливее «рыжего», видимо ему больше всех доставалось. Не проявляя особой фантазии, мы прозвали его «немец». Они отнюдь не были против таких позывных. Пройдя около двухсот метров, Мадина с неуверенностью начала расспрашивать, куда мы идем и когда вернемся. Она до конца не понимала, что ее там ждет, или даже вовсе не могла этого представить. Я был крайне удивлен, когда она сказала что пойдет с нами. Зная ее, я мог сказать, что это никак на нее не похоже. Никогда не выбираясь из зоны комфорта, некоторым людям в диких условиях становиться тяжело, они начинают нудить, психовать, тянуть всю команду вниз за собой. Приняв мудрое решения, она все же осталась, развернулась и пошла в противоположном направлении от нас. Но псы так и шли за нами, совсем не собирались сдаваться. Я шел первым, так как знал дорогу. Я уже не однократно был в этих местах и взбирался на эту сопку. На пару шагов позади, бодро вышагивала Нина, неся за спиной черный кожаный рюкзачок с тоненькими лямками, в котором находилась кофта, бутыль воды и пакетик с едой. Через левое плечо был накинут фотоаппарат в специальном чехле, за который она очень переживала и несла его самостоятельно. На ней была надета черная футболка с белой надписью на всю спину «QUEEN 01», светло серые штаны спортивного фасона, и тканевые кроссовки ядовито зеленого цвета, бросающиеся в глаза даже при беглом боковом взгляде. За ней шагал Леха с вещь мешком камуфляжного окраса на плечах, бренча содержимым в виде четырех бутылок пива и одной бутылки минеральной воды. Из-за того что лямки были совсем тоненькие как веревочки, они слегка впивались в плечи и их постоянно приходилось придерживать и поправлять. Алла была замыкающим звеном в нашей цепочке. Идя уверенными шагами, твердо ступая на землю оранжевыми кроссовками с надписью «Crossfit», в сержантских штанах, бейсболке, из под которой нависали волнистые волосы напоминающие течение горной речки по гладким камнями, очках в белой оправе с какими-то цветочками. Так же как и у Нины с Лехой за ее спиной восседал рюкзак, но в отличие от их, он был огромным, с виду казался увесистым, в него можно было сложить все необходимое и даже больше. Широкие и мягкие лямки давали его носильщику комфорт. Верхушка рюкзака начиналась от макушки головы, а заканчивалась в области ягодиц. Она была бывалым альпинистом-экстрималом, взявшая вершину Эльбруса, за ее плечами не один прыжок с парашюта, опытный землепроходец.
После вчерашнего количества выпитого пива, мое состояние было не самым подходящим для того что бы скакать по камням и взбираться вверх. Но оставаться в лагере было не лучшей перспективой. Я вяло поднял паруса и меня подхватил свежий поток ветра. Леха тоже был не в очень хорошей форме по той же причине что и я, но глядя на Аллу и Нину, сказать этого было нельзя. И в тот момент я им слегка позавидовал. Алла, безалкогольная душа, жующая рисовые хлебцы в безразмерном количестве, была фанатом веселящей травы, которая, как мне казалось, всегда была припрятана у нее с собой в каком ни будь потайном кармане. Норма для Нины составляла три бутылки пива, которые делали ее и без того веселой девушкой, с которой всегда можно было поржать от души. На тот момент я не мог представить более подходящей компании для похода в гору, чем была у меня сейчас. Лучший друг, несущий пиво  и две замечательные спутницы, дающие вдохновение. Плюс ко всему «рыжий» и «немец» веселили нас всю дорогу своим присутствием. Идя по истоптанной тропе, мы вдруг наткнулись на большую и глубокую лужу, которой тут раньше не было. Спустя то время когда я был в этих местах последний раз, в этом месте можно было спокойно пройти по мостику сколоченному из деревянных брусьев, но и он был вытащен из воды на сушу из-за того что он в ней почти утонул. Мы свернули влево, и пошли вдоль этого маленького болотца, от которого исходил смердящий запах прелого рогоза, который все ошибочно называют камыш. Через пятьдесят метров мы заметили в низине небольшой деревянный помост с размеренно текущим под ним ручейком, спускавшимся с гор. Он стал нашей переправой из лесной зоны в холмистую. Пройдя через небольшой коридор из высокого лесного кустарника, нашему взору открылся подъем на первую сопку, по которому можно было пройти тремя маршрутами обозначенными стрелками на деревьях. Я не разбирался, какой их них лучше или быстрее, я просто шел по памяти, ведя всех все выше и выше. Спустя несколько десятков метров подъема по камням меня начал пробирать леденящий пот. Моя голова и спина тут же взмокли от его потока, и этот процесс был необратим. Я почувствовал, как мои глаза покраснели, и сердце колотилось так, что я мог ощущать его отдачу на своем затылке. Но, это был хороший знак, к тому, что мой организм избавляется от спиртных остатков вчерашней ночи. Я думал, как Алла волочет на себе этот огромный черно-желтый рюкзак набитый всевозможной провизией. Попроси бы она его понести, я бы точно не проявил инициативу встать в первых рядах джентльменов, и дело вовсе не в ней, а скорее в моем состоянии. Но я знал, что она этого не скажет, и с этими мыслями я остановил Леху и достал из его вещь мешка бутылку воды, и с некой жадностью принялся опустошать ее. Ее вкус казался необыкновенным, чудесным, спасительным. Пробираясь по скользким от дождя камням, я вспомнил что скоро должен быть привал на ровной площадке из двух скамеек и столика скрывающимися под навесом из огромной каменной глыбы. Несколько рывков вверх и я заметил его. Я, Нина и Леха тут же присели возле столика по обе его стороны, Алла не стала садиться с нами, а присела рядом на гладком камне. Я закурил сигарету, что бы восстановить дыхание, снова достал бутылку воды из-за Лехиной спины, и мы с ним разом опустошили половину. Собаки были рады остановке не меньше нас, они скрутились калачиком возле дерева и восстанавливали свои силы. Гремя бутылками, Леха предложил выпить по бутылке пива, но я отказался, потому что знал, что идти еще далеко, а пиво только усугубит положение. Толи он прислушался к моему совету, толи просто не захотел, но пиво осталось не тронутым. Леха снял свою ношу с плеч и с ехидной улыбкой передал ее мне, сказав, что теперь моя очередь его тащить. Это было справедливо, и я не возражал. Мы посидели минуты три или четыре и продолжили восхождение. На злобу дня подъем становился все круче, и камни, покрытые сырым мхом, слегка затрудняли шаг. Собравшись с новыми силами, мы продолжили подъем со скоростью четыре тысячи пятьсот ударов сердца в час. На этот раз лямки терли мои плечи, и бутылки били по позвоночнику. Но я быстро к этому привык, и, не обращая внимания, вдыхал всю энергию этих камней, деревьев, мха и шума ветра. Мое состояние постепенно становилось бодрее. Наша великолепная четверка, не считая четвероногих друзей, слаженно карабкалась, приглядывая друг за дружкой. Совсем не заметно мы выбрались из-под навеса деревьев, и оказались на виду у солнца. Оно как раз вышло из-за тучи, и, как будто приветствуя нас, щедро одарило своим теплом. С этой высоты уже можно было заметить остров посреди озера, который был выполнен творцом природы в виде сердца напоминающего огромных размеров Валентину. Местные называют его «змеиный остров», но когда мы спрашивали, почему так, никто не мог дать вразумительного ответа.
И в прошлом году мы с другом решили вплавь на резиновой двухместной лодке с веслами доплыть до него и убедиться лично. С берега казалось, что остров не так далеко как мог казаться, и мы с непоколебимой уверенностью решили, что с легкостью доплывем до него. Мы усердно работали веслами минут тридцать, затем час, но он как будто отдалялся от нас все дальше и дальше, прячась вглубь необъятного озера. Берег, от которого мы отчалили, уже совсем не было видно, волны захлестывали нашу лодку, и вода заливалась на палубу. Мы подумывали о том, что бы взять обратный курс, но мы бы так и не узнали, что же, там есть, на этом безлюдном куске земли. Решив не отступать, мы поднажали и заметно прибавили ход. Почти через два часа попутным ветром нас стало прибивать к берегу, но пришвартоваться было невозможно из-за колючих кустарников, которые были как защитное ограждение от чужаков. В поисках причала мы заметили еще одну лодку, привязанную к дереву, и направились к ней.  Никто из нас двоих совсем не ожидал увидеть ту картину, которая нам открылась после. Привязанная лодка, кусты, вода, и смачная, голая женская задница, активно совершавшая движения вверх вниз на нижней части мужского тела. Мы начали грести в разнобой и стали крутиться на месте, пытаясь сдержать выливающийся смех. Я тут же подумал: «Люди отплыли за три километра восемьсот метров, что бы предаться плотских утехам, и тут их потревожили». Мы, все-таки совладали с веслами, и поплыли в другую сторону. Сойдя на берег, мы не обнаружили на этой земле ничего, кроме огромных комаров, колючих кустов и смачной женской задницы.
Я снял с плеч мешковатый рюкзак, олимпийку и футболку от того что мне стало жарко под знойным солнцем. Повязав олимпийку на пояс, а футболку на голову я накинул сумку с пивом на плечи, в которые впивались эти тонкие как рыбацкая леска лямки, и мы продолжили движение.  Под ногами, под каждым кустом и каждым камнем можно было встретить кустики с красной круговидной ягодой, которая выглядела очень сочно и аппетитно, но по рассказам была вовсе не съедобна. Простонародное название ей было «волчья ягода», которая имела токсические или раздражающие свойства. Но, зная это, все равно хотелось ее отведать. Я уже начал наклоняться, что бы сорвать ее и посмотреть поближе, как услышал из-за спины возглас Аллы о том, что не нужно этого делать. Ко всей ее любви к природе, она была ярым ее защитником. Когда в лагере я пошел рубить березовые палки для постройки бани, она тут же поменялась в лице, как будто я собрался совершить преступление против всего зеленого мира, всей флоры и фауны земли. Но она понимала, что останавливаться я не собираюсь, и просто смирилась с этим недугом. У меня просто не было другого варианта, но я уважал ее выбор. Вырубая стволы, я выбирал те, на которых были сухие, безжизненные листья, и валил их на землю. Но еще страшнее было то, когда кто-нибудь срывал гриб руками, а не срезал его ножом. По поим подсчетам нами была пройдена две третьих пути. Проходя по камням, я не надолго остановился, что бы оценить прекрасный вид на озеро. Следом за мной, на камень вскарабкивалась Нина. Я посмотрел вниз с обрыва, и подумал «вот если отсюда упасть, то собрать тебя уже не получиться». Только я начал произносить это вслух, как услышал грохот падения. Это была Нина. Наша обувь не была предназначена для ходьбы по таким скользким камням. Мои слова прозвучали как пророчество, я сам этого не хотел. Мы просто не могли этого предвидеть. Она со всего маху грохнулась на левое бедро, успев правой рукой выдернуть из-под него фотоаппарат, а левой ухватиться за камень. Это все произошло молниеносно, мы были слишком расслаблены, что бы отреагировать на это падение. Но она сделала это со всей своей изящностью, извиваясь как кошка. Ее крушение было похоже на падение любимого фигуриста. Я тут же подскочил к ней и помог подняться. В тот момент я испугался, мое сердце стало выпрыгивать из грудной клетки наружу. Мне казалось, ей было чертовски больно приложиться на этот злополучный камень, что глядя на грязное пятно, которое образовалось на ее светлых штанах, поневоле, на ментальном уровне мне становилось больно самому. Но она была крепким орешком, совсем не похожей на тургеневскую даму. Нина была цела, фотоаппарат был цел, и через несколько секунд мы закатились истерическим смехом. Она умела развеселить публику, даже нелепыми действиями. Мне казалось, что даже «немец» на пару с «рыжим» прятали свои морды за ехидной улыбкой. Я пропустил Нину вперед и подождал пока Леха и Алла пройдут этот травма опасный участок пути. Под нашими ногами снова затрещали сосновые шишки и сухие ветки. Я чувствовал, как моя кожа постепенно начинала краснеть от солнечных лучей, и от этого появлялся небольшой зуд на татуировке которую я сделал не за долго перед выездом. И вот, наконец спустя все эти подъемы, падения и смех мы добрались до самой вершины. Высота, хоть и совсем не большая, была наша. Я тут же взобрался на камень, скинул ношу с плеч и раскинув руки в сторону закричал: «Я КОРОЛЬ МИРА!!!!», и рухнул на камень. Нина была в восторге больше всех остальных, потому что это первая вершина в ее жизни. Она держалась бесстрашно, не смотря на то, что до жути боялась высоты. Высвободив фотоаппарат из чехла, мы принялись фотографироваться на фоне прекрасных пейзажей, озера, соседних сопок которые были выше, чем эта. Как правило, мы поднимались только на эту сопку и спускались обратно в лагерь. Но на этот раз с нами была Алла. Я уже было хотел предложить спускаться обратно в низ, как она меня опередила и решительно заявила, что мы сейчас пойдем на следующую сопку, которая была повыше. Ко мне закралось сомнение «а сможем ли мы? Хватит ли сил? И вообще стоит ли?». Но это продлилось не долго, и мой внутренний я уже был согласен на все! Леха открыл бутылку пива. И мы начали спускаться по обратной стороне сопки. Дальше дороги я не знал, и это было здорово. Что-то внутри начинало взбудораживаться, появлялся задор, и непреодолимое желание идти, не зная куда, но нужно было просто идти. Спуск в неизвестность оказался более крутым, чем подъем. Во мне от куда то появилось столько энергии и скорости, и я скакал по этим камням вниз как обезьяна. Мы довольно быстро достигли устья между сопкой, с которой мы спустились, и ту на которую нам приходилось забираться. Я замер на несколько секунд и услышал полную тишину. Было на столько тихо, что даже не было слышно шороха деревьев от ветра. Это было отличной разгрузкой для мозга. Собаки ступали следом не отставая. Я начал ощущать ногами как плавно возникал новый подъем. На этот раз не было скользких камней, крутых подъемов и привалов. Только высокие сосны, лужайки мха, и не съедобные грибы. В рюкзаке я уже нес три бутылки с пивом и одну пустую. Леха быстренько ее прикончил и стал более разговорчив, чем обычно. Оно и понятно, алкоголь расслаблял в любом случае, что бы ты  ни делал. Даже если ты взбираешься в гору. Когда нам было хорошо, мы пили чтобы отпраздновать, когда нам было плохо мы, пили чтобы забыть, когда ничего не происходило, мы пили, чтобы что-нибудь произошло. Солнечные лучи уже не могли пробиться через густые ветви деревьев, и мне пришлось надеть олимпийку. Я наткнулся на маленькую полянку земляники. Она выглядела сказочной, аппетитной и невероятно спелой. Мы окружили ее и начали срывать ее плоды один за другим. Я еще никогда не пробовал настоящую землянику. Вкус дикой ягоды на солнечной стороне был еще более теплым и терпким, как мимолетное прикосновение нежданных женских губ. Наша остановка была радостью, и возможностью для четвероногих, восстановить свои силы. Они был еще совсем дети, но с не детским запасом сил. Подкрепившись витаминами леса, мы продолжили путь. Подъем на эту сопку был гораздо интересней. Было такое чувство, что тут еще не ступала нога человека, хотя это было вовсе не так. Мох, который тут рос, был во много раз сырее, чем тот который мы видели до этого. В случае если у нас закончатся запасы воды, можно было с легкостью выжимать ее изо мха. Прямо как из телевизионной передачи про выживание в диких местах. Мы то и дело натыкались на огромные кучи из камней внезапно появлявшихся на фоне деревьев и закатывали фотосессию, в то время как псы все так же пользовались моментом и располагались под ближайшей сосной. Деревья росли как то странно, устремляясь под углом, почти в сорок пять градусов от земли, и не редко почти параллельно ей, прямо как пальмы на белопесчанном пляже. До банальности простая, но завораживающая природа. Мощнейшие деревья прорастали сквозь гигантские камни, и теперь мне было понятно, как бумага побеждает камень в игре «камень, ножницы, бумага». Тоже самое как «вода камень точит», и «еда денег стоит». Не ощутив ни капли усталости, мы оказались на венце. Ее макушка кардинально отличалась от предыдущей. Мы буквально верхом сидели на камнях, а наши ноги свисали над пучиной, практически отвесной стеной. Алла достала термос с горячим чаем, Нина пакетик с орешками, Леха открыл вторую бутылку пива. Алексею уже было очень хорошо. Я закурил сигарету, выпил чаю, и откинулся на спину, подперев руками затылок, и закрыл глаза. Казалось, мир крутился вокруг нас, и мы были центром мироздания. Было так хорошо, что не нужно было даже этого объяснять, всем и так все было понятно. Далее по нашему плану мы должны были спуститься с этой сопки и, обойдя ее вокруг через правое плече, и вернуться в лагерь. И как нам казалось, мы так и делали. Сидя в лагере, Нина спросила нас: «как можно определить положение севера в лесу?» Мы начали указывать на солнце, полярную звезду, но все оказалось куда проще. Мох на деревьях всегда рос с северной стороны. Мы уже с трудом понимали где мы находимся, и с того момента это зеленое растение стало для нас ориентиром для возвращения в лагерь. В ход пошла третья бутылка пива. Под чириканье птиц, которых мы даже не видели, мы пристально глазели на мох. Но некоторые пучки глядели совершенно не на север. Они метили на юг, на юг без признаков севера. Это слегка сбивало с толку, но мы продолжали шествовать. Неизвестно как, но мы снова оказались в устье, между двух сопок. Мне оно показалось совершенно знакомым из прошлых путешествий. Я почти был уверен что мы движемся в направлении родника, который был на том месте где мы начали свой подъем. Я с уверенностью повел всех за собой, стараясь не сбиться с пути. Мне даже казалось, что я слышу шум воды бьющейся о камень, и на секунду я останавливался и прислушивался, но это было ложным ощущением. Мы снова нарвались на дикую ягоду, но в этот раз нас обрадовала малина. О боже, какой у нее волшебный вкус. Дикая малина была намного мельче своих домашних собратьев, но превосходила их по качеству вкуса. Я думал, если мы идем по тому же устью что и раньше, то где то по левую руку должны быть острые камни, и один из них выглядел как акула. Морда, рот, но не было плавников. Как бы я не всматривался в эти серые глыбы, я не мог его найти. И совсем не заметно мы отстранились от устья и оказались в березовом лесу с высокими кустами, через которые мы совсем не хотели проходить. Мы дали ход влево, где нам показалось, что кустов было меньше, и из травы на нас накинулось полчище голодных комаров. Леха допил пиво и закинул за спину. Мы уже окончательно сбились с пути, и все понимали, что ориентация по мху это весьма бесполезное занятие. Мы просто шли пока могли это делать. Запасы воды были почти на исходе, но еще оставались орешки и хлебцы, намазанные плавленым сыром. Это была хорошая новость. Собаки уже еле волочили свои восемь лап, и нам то и дело приходилось силой поднимать их из под какой-нибудь березы. Казалось, что хуже уже быть не может, но обрушившийся на нс дождь доказал обратное. Мы начали промокать. Алла ловким движением достала из рюкзака непромокаемый брезент, и обернула его. У нее все было схвачено. Я устремился вперед, решив проверить, что находиться впереди растущих кустов, и не глядя под ноги, я начал набирать воду в кроссовки ступив в какое-то болото, и как пружина отпрыгнул назад. Пути не было. Мы пошли еще левее по вытоптанной тропинке. Значит тут ходили люди. Мы не знали куда идти. Мой телефон начал намокать в кармане штанов, и я переложил его Нине, в ее кожаный рюкзак. Мы все проклинали мох, растущий на деревьях. Дождь уже промочил нашу одежду до кожи, вода хлюпала в обуви так смачно, что это становилось даже немного приятным. Развилка. Куда идти? Единогласным решением, опять повернули налево. Лес был густым как кисель. Глядя на дрогу, казалось, что совсем недавно тут проезжала машина. Опять развилка. Куда повернем? Для разнообразия решили повернуть на право. Вдруг нам на встречу, вышла какая-то женщина в белом платке, серой кофте и коричневой юбке длиной ниже колен. Вместо того что бы спросить как выйти из лесу, мы как воды в рот набравши, просто прошли мимо нее. Ну не чудаки ли а? Хотя это было бы не интересно. Мы сами ввязались в это, нам самим и выпутываться. Дождь не щадил нас ни минуты, пропитывая своей вагой нас и нашу одежду все плотнее и плотнее. Нина начала слегка паниковать, и для нее эта забавная шутка с потерей на местности уже казалась не такой забавной. Мы сбавили шаг, остановились на дороге и дружно решали, куда нам идти. Леха открыл последнюю бутылку пива, а собаки скрутились клубком под деревом. Почему то они всегда скручивались под деревом, когда мы останавливались. Мох не вариант. Решив взять ориентир по солнцу, мы определили, где находиться восток и свернули с дороги. Был слышен шум проезжающих машин по асфальту, но нам это особо, ни о чем не говорило, кроме того, что мы, где-то не далеко от дороги. И наконец, мы увидели просвет между деревьев. Он был как свет в конце туннеля, но с огромной надеждой на выход. Выход из леса. До него было рукой подать, ну примерно метров тридцать, но преградой к нему оказался брод. Брод шириной метра три. Оглядев его в обе стороны, мы поняли, что обойти его не получится. Я мысленно пытался перепрыгнуть его, но кроме падения в воду у меня ничего не выходило. Тогда я взял палку и принялся измерять его глубину. Его глубина была не длиннее моего колена. Вариантов не было. Я закатил обе штанины, и полез в воду. Кроссовки все равно уже были промокшие на сквозь. Мне было плевать. Одним большим минусом было то, что ноги погружались в грязь на дне, которая засасывала меня как трясина. Я перебрался на другой берег, все остальные стояли и смотрели на меня как на живой плот. Назвался груздем, полезай в кузов. Первая на мою спину влезла Алла со своим верным другом рюкзаком. Я еще больше начал проваливаться в пучину. Изо всех сил, я старался держать равновесие и не плюхнуться в воду. Это было бы феерично.  Мы с ней благополучно добрались до суши. Следующим наездником был фотоаппарат. Ему пришлось уделить особое внимание. После него мою спину обхватили мощные бедра Нины. Пока я еще нес на себе, Алла достала фотоаппарат и начала фотографировать этот процесс. Я специально начал корчить рожи, как будто мне страшно тяжело, и я весь в муках несу ее на себе. В один момент я чуть не упал, моя правая нога крепко засела в грязи. Нужно было перетащить собак. «Рыжий» стоял возле Лехи, и как будто ждал когда же его возьмут на борт. «Немец» в это время запаниковал и начал убегать, прячась под упавшей березой. Леха не мог поймать его, и мне пришлось вылезти из воды что бы помочь. Я не чувствовал ног. Вода была не на много теплее чем в проруби зимой. Кроссовки были покрыты липкой грязью оп самые щиколотки. Окружив «немца», Леха, все таки схватил его, и передал мне в руки. Под лапами собак оказался другой берег. Последним спасенным был Леха. Мне было совсем привычно тащить его на своих плечах, поскольку я не один раз нес его домой пьяным, после какой ни будь посиделки. Зачастую я поднимал его домой на пятый этаж. Его бараний вес был мне на руку. Кустарник, за ним еще один, несколько шагов и мы на поляне. Солнце било в глаза. Комаров было еще больше чем в лесу. Мое тело тряслось от холода, потому что у меня замерзли ноги. Впереди, на возвышенности мы увидели какой-то памятник, и без каких либо обсуждений направились прямиком к нему. Меня начинала пробирать злость, москиты залетали в нос, в рот, в уши. Смотря на Нину, в ее глазах можно было увидеть не меньше злости, чем во мне. Но мы продолжали идти, будоража мелких кровопивцев из травы. Добравшись до памятника, который, как мы поняли, оказался одновременно и могилой какого-то святого. В честь которого было дано название этому озеру, я уселся на скамейку и снял обувь, выбивая из нее всю грязь которую я успел набрать в воде. Увидев дорогу мы поняли, от куда исходил шум колес. Мы немного отдохнули, перевели дыхание, но куда идти дальше? Вдруг Нина заметила стенд, который был на съезде с дороги. Это был нас знак свыше. Мы, наконец-то поняли, где мы находимся. Вопреки всем нашим прогнозам, мы оказались совершенно с другой стороны лагеря, и вошли в него с главного входа, через который мы попали в зону отдыха. О боги. Как же мы были рады этому. Безудержное веселье. Мы с редкостной прытью дошли до лагеря, скинули со своих плеч и голов всю усталость, переоделись в купальное белье, и в омут с головой бросились в бодрящее озеро.