У больничных стен

Кирюшу положили давно, с пороком сердца. И все помнили, особенно сам Кирюша, то зимнее утро, когда лёгкий снежок романтично и нежно закружил над больничными зданиями, над серыми кирпичами и железными высокими воротами, зацепляясь за длинные и тонкие сосны, которые сплошным лесом окутывали эти тихие места. С утра пахло кашей, и первый человеком, встретившимся на пути Кирюше, его маме и бабушке, - была толстая румяная тётя, тащившая целый дымящийся котёл. И запах какой-то вкусной каши смешивался с дразнящим и свободным запахом снежного елового снегопада... Кирюша всё это судорожно запоминал и чувствовал начало какого-то невыносимого плена, так хотелось его эмоциям и осознанию своего " Я" миновать эти места, летать где-то там - за пеленой погоды, города, людей и дорог... Он со страхом в глазах вспоминал вчерашнего врача, который строго его осматривал, щупал, водил какими-то штуками по груди. Мальчик всё ещё не мог поверить, что он болен и нуждается в таблетках, уколах и процедурах -  в холодных кабинетах пустых зданий. Но Кирюша не выбирал свою судьбу, и вот уже недели три находился он тут - в больнице.

За окном стоял уже мороз. Мама старалась чаще навещать Кирюшу, готовя ему всякую вкуснятину, бережно заворачивая в полотенца домашнюю еду. Бабушка приносила в старой авоське апельсины и яблоки. И всегда Кирюше было очень грустно, когда они уходили и он оставался в палате один, глядя на голубые стены и белый печальный подоконник. Он всё ещё не понимал - зачем здесь, ведь чувство здравого духа и тела не мерилось с тем, что говорили мама и врачи. А говорили ему, что жить осталось недолго... И тогда становилось ещё грустней, до слёз, когда Кирюша смотрел в окно, на заиндевевшие снежные деревья, на снегирей, мёрзнущих на ветках. И так ему хотелось согреть этих птичек! Так ему хотелось взять их за пазуху и убежать вон из больничного леса... Но он не мог. 
Днём мальчику нужно было идти на разные этажи, там его ждали суровые лица врачей, чьи синеватые руки что-то быстро записывали, читали, а потом строгим голосом говорили, что нужно делать Кирюше.
Как-то вечером, при обходя отделения врачом, Кирюша, со слезами на глазах, стал кричать, что он вовсе не болен, а здоров и прекрасно себя чувствует. Врач, пожилая тонкая женщина, выпучила на мальчика глаза и стала ругать его, плюя при этом, не сдерживая мимику своего лица, упрекала, что он неблагодарный поросёнок и что только благодаря таблеткам и лекарством  живёт и ... радуется жизни. Кирюша потом уткнулся в бело-тёмную водянистую подушку и долго лежал, боясь пошевельнуться. И таких сцен было много. Врачи стали шушукаться о том, что мальчика не мешало бы поколоть успокаивающими лекарствами. Молоденькие сестрички быстро убегали, когда мальчик их заваливал вопросами о своём диагнозе ( сестричек ожидали угловатые парни в машинах, у развалившихся ступенек зданий), а санитарки ворчали и жаловались, в свою очередь, на свою судьбу. И только мужчина, главврач, который всегда вежливо и деловито отчитывал персонал, молча здоровался с Кирюшей. Но мальчику казалось, что все живут своей жизнью, что он выполняет какую-то роль в этих коридорах и лабиринтах каких-то мёртвых стен, облепленных чужой и злой плиткой. И только повара радовали мальчика: всегда весёлые, пышные, румяные и приветливые, и даже кудрявая тётя Наташа всегда ему наливала второй стакан компота и иногда давала ещё одну хлебную котлетку. Ведь мама не всегда успевала что-то принести покушать,а кормили мало.
Как-то утром Кирюша услышал ругань в коридоре, аж старые потрескавшиеся стены палаты дрожали, ветер полностью заморозил окно, но мальчик проснулся даже не от холода, к которому он привык, стиснув зубы, а от голоса главврача. Днём в палату ворвалась мама - на лице её было недоумение, неверие и какая-то огромная радость. Через несколько минут палата наполнилась слезами приятной шоковой радости.И Кирюше всё уже казалось весёлым и забавным, он быстро дышал, бегал по отделению, как маленькая собачка,  прощался с поварами, которые дали ему сладкую плюшку на дорогу. Всё! Он здоров! В городской поликлинике ошиблись диагнозом! В Кирюшиной голове крутились эти мамины слова, он был безмерно счастлив.
Когда мама с мальчиком выходили из больницы, то Кирюша заметил в окне злую гримасу заведующей отделения, и мороз пробежал по коже. Но когда они вышли из ворот, лёгкий снежок окутал своей невыразимой свободой тело мальчика, подхватив его  в новый и интересный мир человеческих событий.