Бирюзовые совы

- Вот я и нашла себе пару, - бормотала она. - Это болото, я обручена с природой, - шептала она, блаженно предаваясь прохладным объятиям травы, лежа в складках плаща, в лощинке возле пруда. - Так и буду лежать. (с) Вирджиния Вульф

*

осень приходит с запахом терпких яблок,
налитого персика спелым румяным бочком.
осенью с неба готовится ливень падать,
и ловит дождинки смешной первокласник сачком.
осенью души смеются, а небо плачет.
по немощным, нищим, родившимся в знаке Весов.
ты фыркаешь на непогоду, словно большой избалованный мальчик,
забегая ко мне на кофе на пару часов.
мы смотрим на бьющие капли в окно, и тревожно
гадаем, что будет, по чашке с крутым кипятком.
по радио снова прогноз намечается ложный,
и падает ложка, смещенная локотком.
а кофе, как времени, тоже бывает много,
и яблоки осени делим напополам.
а после, вот так, тишину разбивая тревогой,
допьем, разойдемся в сентябрь по своим делам.

*

мне звезды не указывают путь.
луна не освещает мой погост.
мне солнце шепчет: "выживи и будь".
звучит как тост.
мне море стало лужей. небеса
- пушистой ватой. млечный путь - как бинт.
а ты мне стал врагом, который сам
убит.

*

закончится это кровавое жуткое месиво.
и будто ни в чем не бывало, все станет как прежде.
и пишут об этом уже недешевые песни,
а кто-то эмблемы рисует на летней одежде.
и матери высохшей, мальчик в подкатанных джинсах
предложит футболку с отменным изысканным кроем:
"купите, мамаша, недорого. даром, практически.
футболка с каким-то национальным героем".


*

после смерти поэт попадает в книгу,
в книгу, которую сам написал.
не успев полистать.

*

как хочется забросить все дела,
и убежать за город на два дня.
я б даже бутерброды не взяла,
пусть спелый август приютит меня.
пусть падает мне в руки виноград,
пускай ревниво наступает жук.
я знаю, этот город мне не рад,
поэтому я часто ухожу.
в окраины, на тихие поля,
на кладбище - проведать молодых.
не надо ни монеты, ни рубля,
ну разве только на глоток воды.
и то: на травы выпадет роса,
озера разольются как кувшин.
и ветер заиграет в волосах,
в акустике нетронутой глуши.
не вспомню в дни побега ни о ком,
бессовестный я, мелкий человек.
закутаюсь фиалковым платком,
и попрошу у осени ночлег.

*

ко мне прилетают во двор бирюзовые совы.
тревожный мой сон берегут, закрывая луну.
и падает звездная пыль, будто кухонной солью,
и теплится алое небо, как вишня к вину.
их взгляд аметистовый светит в окно фонарями,
и мне не страшны больше козни горячей луны.
огнем бирюзовым пылает мое одеяло,
совиным крылом обезврежены серые сны.

*

снилась мне тонкая книжка стихов,
будто моих. как будто хороших.
четыре верлибра о мире лихом,
в котором планета - зеленый горошек.
четыре катрена о людях слепых,
о нищих, печальных, немых и блаженных.
четыре катрена о душах пустых,
о сладких победах, густых пораженьях.
подобен притону господний наш дом,
черства и погрыжена корочка хлеба.
еще предисловие было о том,
как страшен мой город. в нем низкое небо.

*

Я снова расправила крылья, и я полечу.
Я в сговоре с травами шумными. В сговоре с ветром.
Я вышла из тины морской. Ожила этим летом.
Под деревом жизни в карман собрала алычу.

Я буду как птица в замедленном танце кружить.
Сметать на пути волосами холмы из бумаги.
А после в подсолнухах с солнцем растрепанным лягу.
Забыв по утру навестить города-этажи.

*

это я тебе принесла облака в стакане.
и румяные яблоки спелого доброго утра.
я вынашивала корабли и моря в кармане,
превращала сухую пыль в дорогую пудру.
это я тебе диктовала стихи и песни,
и не спать умоляла. молилась с тобой ночами.
это я распилила одну из господних лестниц,
потому мы, мой ангел, со сломаными плечами.

*

поздно уже. собираю убогий ужин.
в белый кувшин насыпаю квадраты льда.
больше не снится, что ты мне обещан мужем,
значит, уже не сбудется никогда.
я завожу будильник на изголовье,
я вынимаю стрелки и циферблат.
если не хочешь сны опошлять любовью,
просто приснись как странник. приснись как брат.

*

перестала бояться. а так же - смешить и спешить.
перестала в супы из морей черствый месяц крошить.
растерзала тревогу, как львица за львенка в бою.
привираю, что больше совсем никого не люблю.
так и надо. так легче. не держит за локти земля.
и колени так больно не бьются. и слышу, как я
каменею. но с камня вовек высекают искру.
вот такую себе из себя родила я сестру.
распусти мне, весна, мою девичью древо-косу,
и оставь меня жить в самом сказочном светлом лесу.
подружи меня с целой оравой веселых зайчат.
и кричать научи, так как птицы на ветках кричат:
извещая про утро, в ночи не забыть про луну.
согревать виноградное гроно в угоду вину.
я хочу быть фиалкой ночной. ароматом духов.
серединкой дрожащей любовных девичьих стихов.

*

смешно смотреть в осеннее окно,
как люди прячут души в свитера.
такое плохо снятое кино
смонтировали в полноги вчера.
никто не ждал сентябрьскую грозу,
с таким повальным ливнем поутру.
а я купаю котика в тазу,
а после полотенцем оботру.
и заварю ему душистый чай,
дровами натоплю наш светлый дом.
ты, небо, ливень свой не выключай.
ведь мы же на прогулку не идем.
и что нам эта мелкая вода?
у нас тепло. дрова в печи горят.
а люди пусть идут себе туда,
где их не ждут, где им никто не рад.
и греются в пушистых и смешных,
растянутых кошлатых свитерах.
и нету дела нам с котом до них,
нам завтракать по времени пора.


*

как мало мне надо, чтоб просто казаться живой:
проснуться, взглянуть, что снега обернулись травой;
что зелень деревьев свернулась пластом золотым;
что яд табака превратился в божественный дым;
что лаской кошачьей заполнен мой маленький дом;
что водка не бьет ниже пояса, если со льдом;
что в книжке любимый герой выбирает побег,
позвав за собой и меня, среди прочих калек.

*


пусть я безумна, безвременна и нездорова,
пусть я надломана, словно субботняя хала -
значит так надо. я жизнь не просила у бога.
мне ее мама в ладонь по крупицам вдыхала.
значит, зачем-то убогий теплится росточек,
значит, дано ему вырасти только на благо.
бог подарил мне особенный девичий почерк,
папа грозился, что стерпит любая бумага.

*

давай сбежим и никому не скажем.
иначе смысл задумывать побег.
в осеннем спелом золоте заляжем,
и будем ждать наш самый первый снег,
как ждут свой первый год молодожены,
как первенца качают на руках.
в объятиях деревьев обнаженных,
уснем.
и будем счастливы пока..
пока нас не найдут замерзших лихо,
пока не отогреют у огня.
поэтому, давай все делать тихо.
тебя не выдам. не предай меня.

*


не льщу себе. не вру.
никем я не любима.
никем не обогрета. не желанна.
все, кто стучится в дверь - все смотрят мимо.
теплее их объятий - чай и ванна.
от фото-лиц в прихожей фоторамки.
все забывают город мой и имя.
мне слаще меда с губ - лишь мед из банки.
цветочный, ароматный и взаимный.
а те кто любят - лишь пустые звуки.
да резче гладь восторженной окамы!
и даже ты, заламывая руки,
сбежишь. но - верь мне - с целыми руками.

*

не играется мне и не плачется.
этот день провела невзначай.
от меня мышка черная прячется,
макароны ворует и чай.
и в норе своей тихой складирует,
не желая делиться с котом.
тот безбожно ее пародирует,
звонко щелкая рыцарским ртом.
а когда я усну - котик с мышкою
говорят обо мне под столом:
"вот - безлюдная.. с книжкою, с книжкою..
поделом ей такой, поделом".

*

просто немного зависла в чужом пространстве.
не гостевала. и вряд ли ждала гостей.
птицы отныне и те - будто иностранцы.
как на курорты - решают, куда лететь.
как на могилах - решают - кому молиться.
как за столом - испивают чужой бокал.
что мне какие-то гости, зачем мне птицы,
если я рядом, а ты меня не искал?
просто, смотрел в упор, мол - живет, и бог с ней.
этого разве мало? своих ищи.
зря я ждала, что ты станешь желанным гостем.
зря выпекала хлеб и варила щи.

*

у сов бирюзовый взгляд. золотые уши.
у сов разноцветным мелом окрашен дом.
и я выхожу их агуканье летом слушать,
хотя и ругает агуканье управдом.
"вот снова они разорались, да что ж такое?
базарную площадь устроили во дворе".
а я своим совушкам в ночь помашу рукою,
чтоб яркий фонарь их очей для меня горел.



*

как бы дожить до весны, и чтобы живая?
спрашиваю себя каждый новый год.
и каждый свой год мучительно выживаю,
хоть вместо ковчега мне выделен старый плот.
а что той зимы? сойдут как нарывы - льдины,
покажется в речке бессмысленная вода.
страшнее всего, когда завлекут ундины,
в подводные царства и в рыбные города.
мой плот станет славной подставкой.
морские кони
расставятся там словно шахматы, по углам.
а где-то ольха, стосковавшись по серой кроне,
замолвит словечко богу по бренным нам.

*

если б не ночь и сон - я бы сошла с ума.
вечная суета. вечная кутерьма.
лица одни и те же. ко всем дотянись рукой.
наизусть рукава-одежды. наизнос рукава-одежды.
наискось холода-покой.
если б не ночь и сон - как бы я без тебя?
утро и день таких как я не щадят.
мысли вдыхают, выкачивают из легких
жизнь. потому я многим здесь вижусь мертвой.

и облают мой призрак собаки на площадях.

*

больше не будет праздника в этом доме.
не было папы. и так же не станет мамы.
здесь не родятся дети, но бьются в коме
детские перелетные анаграммы:
море и солнце. морисон. нос и ром.
и риса ирис.
по мусоропроводу мяч покатился вниз.

*

просто над городом снова нависла гроза.
кот испугался и мостится рядом со мной.
я говорю: "это просто лихой динозавр
с мамой идет на прогулку. не бойся, смешной!
мы же ходили с тобою вчера в магазин,
нам насыпали печенья-конфет до краев,
ты на прогулке природе похоже дерзил,
став непогодой для птичек, жучков, муравьев".

*

как складывать слова, когда совсем убог?
когда ни хлеба с маслом, ни монеты?
когда котенок брошен под порог,
и покормить бы.. да ни крохи нету.
зато есть сердце. в серце горячо.
его я переплавлю на калачик.
пусть кушает котенок. я еще
для следующих брошеных припрячу.

они и есть слова, в которых спрятан
души моей незамутненный остров.

*

я выносила как дитя, стихи.
и родила. мучительно и больно.
а ты не принял. и не стал отцом.
и строки все мои - зависли сиротливо,
с курносым взглядом,
с невесть чьим лицом.

*

запутался в бабах - как в баобабах.
а лучше бы в сытных люля-кебабах.

*

Ю.К.К.

ты кажешься мне очень неприступной.
чужой и непонятной. и развратной.
элитной безвозмездной проституткой,
неумной, некрасивой и невнятной.
но я смотрю блаженным лисьим взглядом,
мечтая разорвать тебя на клочья.
побудь со мною обнаженно рядом,
побудь со мною неуютно ночью.
я этим рыжим волосам покорна.
груди чуть видной я б молилась всуе.
пойдем со мной, возьмем себе попкорна,
и лучший фильм на теле нарисуем.
побудь мольбертом. я побуду кистью.
движения смонтируем по ходу.
я как улитка - наполняюсь слизью,
и жадно пью с тебя нектар и воду.
и нежно разведя рукой промежность,
губами прикоснусь к черешне спелой.
с тобой познав неистовую нежность,
тебе я завещаю своё тело.

*

там, в рыжих подсолнухах,
любила тебя, рыжую.
рыжее спелое солнце,
которое ненавижу я.
там, в сочных подсолнухах
извивались ужи будто в такт нам.
просыпались пчелы.
спросонок
обливали нас медом и маком
обсыпали.
как в спасское утро,
долькой яблока. грушей налитой.
с неба падала алая терпкая пудра,
на губы со вкусом повидла.

*

Не гладь меня по волосам,
Не трогай за колени.
Я не влюблюсь. Да ты и сам
Сбежишь через два дня.
Прислушайся к моим родным,
Прислушайся к соседям.
И к дворникам, что лучше всех
Все знают про меня.
Они расскажут, как кормлю
Заблудшую собаку,
Как кутаю в объятья сов,
Держу в ладонях град.
Как я рисую ноготки
Вишневым спелым лаком,
Ты слушай, слушай, ведь они
Лишь правду говорят.
Как стоя утром у окна,
я солнце вызываю,
И помогаю прорасти
Небесному лучу.
хоть с виду очень холодна,
Со слов соседей - злая.
да, раньше я была другой,
Но больше не хочу.
на сердце у меня замок,
и пустота как пропасть.
Я не способна полюбить,
бегу как от огня.
ну, если хочешь, напишу
О нашей дружбе повесть.
а ты тем временем уйди,
За все простив меня.

*

любить иных? еще чего, увольте.
и со своими слишком много горя.
уж лучше поедать в кофейне тортик,
и спать одной, но с окнами на море.
уж лучше пить вино и ехать пьяной
с таксистом, подзадвинутом на "хмуром".
и не скрывать морщины и изьяны,
боясь, что кто-то их рассмотрит утром.
курить, когда тебе прикажет сердце,
а не когда конвой ушел за хлебом.
и на вокзал безлюдный припереться,
чтоб тучи дыма выпускать по небу,
опережая самый скорый поезд,
и самую медлительную тетку,
которая, воткнув пузырь за пояс,
волочит ненавистную метелку,
завидуя тебе, мол, ты встречаешь
взаимного, любимого, родного.
а ты всего лишь топаешь за чаем.
буфет уже открылся. пол седьмого.

*

строка к строке - и вот уже стишок.
а там, глядишь, и времячко ко сну.
из неба валит белый порошок,
втирай его, но только не в десну.
втирай его в бумаги белый лист,
в чернила, чтоб не плакать, раз достал.
и будешь очень счастлив, пуст и чист,
пригоден для ходьбы в святых местах.

*

а было время - к нам приходили зайцы.
маленькие, пушистые и косые.
а было время - я доставала пяльца
и вышивала море, огонь, кресты и
самые черствые души меня носили
к черту через булгаковские подолы.
золото звезд я сеяла через сито,
и золото хлеба росло на широком поле.
туда приходили зайцы мои с корзиной,
подснежники собирали и пели песни.
пока я спешила жить и судьбе дерзила,
и падала вниз, избегая дорог и лестниц.
а лесницы были нормальные, не крутые,
и были дороги, ведущие только прямо.
а я все бежала, бежала, туда где ты и
туда, где мне заяц в гостинец оставил пряник.

а пряник стал очень черствым. почти как камень.
а заяц стал очень старым, почти слепым.

*

ничего уже не хочу.
скажут лететь - полечу.
скажут вернуться - вернусь.
я ничего не боюсь.
скажут бояться, хотеть -
выдадут тонкую плеть.
будут лупить по плечам,
бросят варить меня в чан.

- ваша последняя просьба?
- да бросьте меня уже, бросьте.

*

назревает похмельный румянец,
дали спички в киоске на сдачу.
по мне плачет самый раскрученный глянец,
а я ни по ком не плачу.
я иду по пустым переулкам,
будто вымер мой выцветший город.
слава богу. поем все вкуснейшие булки,
к черту кондитерский голод.
не хочу ни любви, ни утехи,
не хочу даже праздной разлуки.
хорошо, что ты все таки взял и уехал,
и снова развязаны руки.
где-то плачут по мне все столицы,
ну а я по калюжам фигачу.
щас бы дома согреться, и снова напиться,
ведь я ни по ком не плачу.

*

обнимает меня Венера двумя руками.
я давно покидаю свою провинцию мысленно.
и все жду маяковских любовников твердокаменных,
на которых можно будет испытывать выстрелы.

просыпаясь, с большим трудом в эту хмарь весеннюю,
убеждаюсь, что самый честный любовник - ветер.
но все жду светловолосых своих есениных,
на которых можно будет испытывать петли.

*

пока ты даришь каким-то бабам себя и цветные открытки,
я сижу на нашем месте в лесу, и жду, когда ты придешь,
тем временем я подрабатываю спасателем скользких улиток
я спасаю этих бедняжек от нелепых чужих подошв.
кто бы меня вот так вот взял за панциря толстую спинку,
и перенес из-под ног на самый густой ягодный куст?
я ждала до темна, и со мной благородно сидели мои улитки,
и лес, оказалось, не так безнадежен,
не так беспощадно пуст.

*

страсть - это маленькой бритвы тупой оскал.
я разучилась чувствовать эту боль.
это похоже на то, как меня ласкал
тот, что когда-то был одержим тобой.

тот, что тебя загнал, как щенка под лед,
все что осталось - пусто и ни о чем.
да, ты красив как прежде, но просто мертв,
что мне теперь твой голос, твое плечо?

лучше солги о чьей-то дурной жене,
той, что тебе досталась уже чужой.
но никогда не вспомни о прежней мне,
я в этом городе стала мертва душой.

впрочем, и телом. помнишь изгиб и вскрик
первый? рождение женщины? это фарс.
знаешь, теперь я стала как тот мужик,
что так в упор небрежно смотрел на нас,

так, как глядят на горе в чужих глазах,
как раздражаются утром началу дня.
страсть - это чей-то вскрытый пустой рюкзак,
мы же и вскрыли, оставив лежать у пня.

*

в маленьком городе все захмелеет, словно
все превратится в безумный кабак и смрад.
и утонет рыбак, качающийся на волнах,
и побъет все речную рыбу колючий град.
и запляшет змея в зоопарке в слоновой клетке,
принесет в своей огненной пасти слону ключи.
и останутся в городе только сухие ветки,
и не будут сюда по весне прилетать грачи.
я не буду плакать за городом, выть не буду,
прикарманю только камень и уголек.
даже ты, несмотря на клятвы, сбежишь отсюда,
как из Припяти, взяв лишь паспорт и кошелек.

*

сердцем ко всем устала. теперь спиной.
думаю, дождь высматривая в окне:
столько всего написано, но не мной.
столько всего рассказано, но не мне.
где-то тебя забыли в который раз,
хоть и клялись с тобой разделить погост.
смерть в знак доверия в левый целует глаз.
с ней только можно выпить за дружбу тост.
с ней только можно к финишу, даже в бой.
смерть - самый клевый парень из лучших баб.
с ней даже можно ввязываться в любовь,
если, конечно, ты сам для любви не слаб.
кто-то в АДу в огне выбирает брасс,
мне же достаточно просто отбросить трость:
можно пуститься в самый отпетый пляс,
ноги стирая в кровь, перейти на кость.
чтобы больнее, чтобы у царских врат
лысый мудак отправил в бумажный грот.
писарем будешь отныне, бумагу рвать,
раз уж с пеленок ты никакой игрок.
дождь отстучит, я чай заварю из трав.
мысли уйдут, словно почести с мертвецом.
что мне дано? лишь буквы совать в рукав,
тщетно надеясь, что выращу в нем птенцов.