2016 - 7 конкурс. Итоги. Ирина Ремизова

1.  рисуешь... 

просыпаешься, открываешь глаза - темно,
соображаешь, сомневаешься, чешешь репу,
берёшь краски, распахиваешь окно
 и рисуешь небо,
голубое-голубое, огромное, без границ,
смотришь и думаешь - какое ж оно пустое,
берёшь краски и в небе рисуешь птиц -
примерно штук сто, и
 беспокоишься - вдруг замёрзнут, погибнут вдруг,
пытаешься их согреть - не удаётся,
берёшь жёлтую краску, рисуешь круг -
чтобы было солнце,
теперь - порядок, собираешься наконец,
спешишь, шапку - на голову, ботинки - на ноги,
открываешь дверь... а там ничего нет!
и ты рисуешь дорогу.

============================================
Вот такое критику по душе. Вроде и непритязательное стихотворение – но в нём нет ничего, вызывающего досаду и обиду за автора. Есть движение, логика сюжета – и одновременно нет ненужных деталей и языковых неловкостей. Гармонично и хорошо.


2.  собачий вальс

когда уходит караван
и следом лай уносит ветер
на сене мягко и тепло
забрался сам другим не светит
потом выносят каравай
и пьют всем миром за удачу
кому медаль кому диплом
играет вальс но он собачий

а подрасти в конце пути
и в рай попасть кому-то надо
виляет хвост но не тобой
гуляй как все и жди награды
семь вёрст не крюк как ни крути
повяжут так а не иначе
за ваш приют каприз любой
но холод там и он собачий

никто не думает будить
и где зарыто не отыщет
для собирающих досье
да будет день и будет пища
любой исправный эрудит
навесит всех не отпуская
но если кто на этом съел
то это жизнь она людская

ещё не всё запрещено
и после вальса блюз и диско
в окошке свет в кармане медь
и что важней душа ли миска
пускай до старости щенок
по-человечески заплачет
но если выпало не сметь
то это смерть она собачья

============================================ 
Сразу же обращает на себя внимание необычный способ рифмовки, выбранный автором. Вместо обычного переплетения ababcdcd здесь использована более прихотливая рифменная вязь: abcbadcd. В основе стихотворения –  «собачьи» идиомы («собака лает, караван идёт», «собака на сене», «собачий вальс», «хвост виляет собакой», «бешеной собаке сто вёрст не крюк», «собачий холод», «где собака зарыта», «всех собак навесить», «съесть собаку», «маленькая собака до старости щенок», «собачья смерть»). Автору – благодарность за знание языка, но у каждой медали (даже собачьей) есть две стороны. Из ресурсов словарного раздела «Собака» довольно умело выстроен связный текст, но, к сожалению, одновременно возникает ощущение мельтешения, случайности подбора образов, часто их необязательности. К сожалению, этого практически не избежать в стихотворениях «от идеи» (а здесь она, несомненно, была). Тем не менее, спасибо за необычную работу.


3.  МузЫка

 I

Всё это город – бесконечный,
 Как реки, мутный,
Как воды, загнанный, кромешный,
 Сиюминутный.

Всё это город – неизменный,
 Сырой, – тем паче,
Вода, зачерпнутая жменей,
 Течёт сквозь пальцы...

 II

Сгибаясь на прожжённой жести,
 Скользя по пене,
Созвездья, собранные вместе,
 Не знают тени.

И оползает свет, отброшен
 Назад с оглядкой,
Куда-то к центру от обочин
 И мути гладкой,

И небо тлеет, заедино
 Коптя с откоса,
Как масло в лампе Аладдина...
 «Сезам, откройся!..»

 III

Мотив, сулящий непогоду
 Своей печалью...
Такой и кончится, но с ходу
 Скользнет к началу.

Он рассыпается охотно,
 Считая долгом,
Съедая звуки безотчетно
 Единым вдохом.

Ещё не игранный по нотам,
 Шуршит лавиной,
Смешением, водоворотом
 Штрихов и линий,

Сбегает далее, сгоняя
 Свои длинноты, –
Вперёд, вперёд, не сохраняя
 Последней ноты...

Мотив... Мотивчик заурядный –
 Воздушный, медный,
Пустой, расхристанный, всеядный,
 Всенепременный...

Он весь дрожит, но тем и светел,
 Что тщится плакать...
Он только дождь... Он только ветер...
 Он только слякоть...

 IV

Иглы простуженной хрипенье
 На чёрном круге:
Щелчки, шипящие поленья,
 Шуршанье вьюги.

По сбитой кромке пики, крести,
 Дымок ночлега,
Огни, топтание на месте,
 Скрип, запах снега.

Поля с притертыми углами,
 Ручей в овражке,
И кони прядают ушами
 В одной упряжке.

Хрипит игла, летит по следу,
 Сбиваясь к ночи.
Дорога тянется – и нету
 Её короче.

Наперерез пылит, не зная
 Преград, и прямо,
Опять по кругу, пожиная
 Золу и пламя.

И голос – где-то рядом, может,
 На том овале,
В просвете, где ударил молот
 По наковальне...

Прервись, запамятуй, не дай же
 Коснуться ада...
Помилуй мя... Не надо дальше...
 Уже не надо...

============================================
Странное впечатление – хорошие стихи, а ускользают сквозь пальцы, и только последняя часть по-настоящему запоминается, потому что в ней есть движение. Первая часть как зачин тоже на своём месте (от неё и не требуется особенной динамичности), а вот вторая и третья части будто бы провисают. Подозреваю, что это особая авторская композиционная задумка – так часто строятся музыкальные произведения (недаром стихотворение называется «МузЫка»). Но то, что хорошо в музыке, иногда не срабатывает в других видах искусства. В целом же автора хочется похвалить за хороший вкус, чувство меры и верный слух.

4.  супер наив

Я найду тебя в иконе из трав,
в клейком шепоте молоденьких кленов, сквозящих на солнце.
Так и хочется спросить у вечернего мира: ты еще здесь?
Но в ответ пахучая тишина
танцует босиком на теплом песке,
с голубой лентой ветра в прозрачных волосах.
Или это младшая сестра тишины?
С веснушчатым тонким лицом
нащелкивает песенку кузнечиков,
дразнит слух занозистым звуком далекой пилы,
вздрагивает звяком собачьей цепи...
Так я сейчас в каком мире? В лучшем из невозможных?
И правый берег сознания
исподволь исчезает в электрическом тумане;
я слышу тихое мур-мур мира —
песенку беременной кошки
(изящно растеклась  по подоконнику),
прислушиваюсь к невечному, зыбкому, сиюминутному.
Так младенец в утробе
различает размазанные, будто джем, звуки музыки извне
и невпопад вздрагивает ножками,
миниатюрными кулачками.

Все эти легкие чувства — шестые, седьмые, восьмые —
твои, Господи, невесомые шаги.
А все мои слова — трехтонные одноразовые якоря;
я бросаю их на немыслимую глубину,
чтобы уже никогда не поднять на поверхность...

============================================
Да, к верлибрам у многих читателей отношение сложное. У этой формы непростая судьба – хорошо быть верлибристом во Франции или Америке, потому что там свободным стихом пишут уже два века. Нашему же читателю пока ближе рифмованные стихи с чётким ритмом – и, надо сказать, русское стихосложение не оскудело свежими рифмами. Верлибр судят прежде всего по образам – а в этом стихотворении есть свои открытия. Конечно, иногда образы становятся слишком затейливыми и разветвлёнными, их хочется немного заострить, свести в фокусную точку – но даже такая арабесочность оставляет приятное впечатление.


5.   Сестра

Кричи в меня,
кричи в меня, кричи,
зови к себе под мерный посвист смерти,
пусть обезличенный военный чин
меня схоронит в простеньком конверте -
стучись в меня,
стучись в меня, стучи,
я - дверца в жизнь, закрытая на пулю,
в болотцах и овражниках ключи
ты отыщи, хотя бы и вслепую,
дыши в меня,
дыши в меня, дыши,   
ползи змеёй, в координатах ада
от лязга умирающих машин
тащи меня, сестра,
до медсанбата.

И, слеплен из молитв и старых ран,
не всё я вспомню, но, когда приеду,
шепну похожей на тебя: "Сестра..."
Она не взглянет и подаст монету.

К первой части – никаких вопросов и замечаний. Звук, образность, ритм – всё на месте, всё зримо и переживаемо. А вот концовка на фоне отличного начала показалась недоработанной, от «слеплен из молитв и старых ран» до последней строчки, уплощающей всё стихотворение. Хотелось бы иглы, острой и раскалённой, а не звяканья медяка об асфальт.


6.   Я знаю, как летать
.
В соседний городок уедешь ты по делу,
И сокрушит меня сомнение моё.
Я следом за тобой, как птица бы летела,
На уровне сорок, ворон и воробьёв.
На той же высоте, проверенной Икаром,
Расширить горизонт пытаясь на лету,
Бесшумно так лететь, не крякать и не каркать,
Чтоб быть на высоте и верить в высоту.

Я знаю, как летать, я выйду на балкон и…
К сугробам облаков меня подхватит вихрь,
И буду за тобой следить или шпионить.
(Намеренья мои, как хочешь, назови).
Невидима для всех, легка как одуванчик,
И где бы ни была в безбрежных небесах,
Сумею разглядеть не хуже прочих зрячих
В соседнем городке все цифры на часах.

Как зёрнышки склюю секунды и минуты,
И ты поймёшь, что день потерян навсегда.
А крылышки мои легки, как парашюты,
А пёрышки мои прозрачны, как слюда.
Все замыслы мои насквозь видны любому,
Всем, принятым в косяк, всем, изгнанным из стай.
Но, где бы ни был ты: вне дома или дома,
Живи, будь счастлив и… часов не наблюдай.
============================================
Итак, к Борею присоединился Икар (в конкурсой подборке есть стихотворение с упоминанием сего персонажа). Попытаюсь объяснить, почему придираюсь к мифологическим именам в стихотворениях. Я не имею ничего против Икаров, Эвридик, Бореев, Каллиоп, а также фавнов, наяд, дриад и нереид в стихотворениях, выдержанных в соответствующей стилистике (например, если автор даёт свою трактовку мифологического или сказочного сюжета), либо в иронических текстах. Если же Икар и иже с ним мелькнули единожды и тут же пропали навсегда, это вызывает диссонанс в восприятии. Понятно, что традиция аллегорий сильна – весь золотой и отчасти серебряный века русской поэзии немыслимы без мифологических персонажей. Но конец XVIII-первая треть XIX века ещё вспоминают классицизм (в архитектуре это ознаменовано появлением и расцветом ампира), а рубеж XIX-XX веков – это время театра, игры и стилизаций.
Но это так, к слову – просто чтобы объяснить своё замечание, тем более что к рассматриваемому тексту оно не относится (потому что здесь есть ирония). Стихотворение-то на самом деле хорошее, из него бы получилась отличная песня (а может, оно и задумывалось как песня?). Прекрасна присутствующая в нём самоирония – лёгкая, изящная, не надутая на весь окружающий мир.

7.  по шёлковым и джинсовым путям

            Мне кажется, я узнаю себя
            В том мальчике, читающем стихи
                Борис Гребенщиков
 
по шёлковым и джинсовым путям
наматываю километры счастья -
то дерево заплачет где-то там,
то облако откроет небо настежь.
за горизонтом параллельных снов
на расcтояньи вытянутых пальцев -
гефильте-фиш значительный улов
последних ожидает постояльцев.
за домиком раскинулись сады
салатные и огороды ягод,
и вдохновенный запах ерунды
витает над невыплаканной влагой.
иду, бегу туда - за сотней бед.
рассвет вонзает нож в хребет закату,
и льётся масло дня на парапет
под праздничную лунную сонату.
мне кажется, узнаю там себя
в нелепом старике или в ребёнке
и буду ждать, смиренно теребя
края одежды, где-нибудь в сторонке.
============================================ 
Есть интересные находки, есть места, вызывающие недоумение. «Облако откроет небо настежь» - хорошо. «Гефильте-фиш» - штука вкусная, но в данном случае она выпрыгивает, будто чёрт из табакерки, - непонятно откуда. «Вдохновенный запах ерунды» - в цитатник (я не шучу, нормально так придумано). «Рассвет вонзает нож в хребет закату» - может быть, не надо? Клюквенным соком отдаёт.
Впечатление неоднозначное, но стихотворение интересное, да.

8. Теория постоянства

Постоянство – не порок, если мыслить не о пьянстве.
Всякий ладит свой мирок, экономя на пространстве
устаревшего вчера в пользу нового сегодня.
Лепят веру мастера из доверия Господня,
дуют ветры перемен, задувая мусор в щели,
график слома спин и стен проработан до недели.
Флаги едут в гости к нам каждый раз другого цвета,
распрямляется Вьетнам в каждом рубчике вельвета,
усмехается Китай из любого монитора.
Сколько басню ни читай, всё равно спешишь под гору
с возом новеньких горшков, а внизу – всё те же грабли,
постоянство дураков год за годом всё масштабней.

Но один противовес не даёт уткнуться носом
в утомительный ликбез возникающих вопросов,
одинаково весом, будь то присно, будь то ныне:
– Наконец-то ты плисол.
  Лаздевайся,
  узын стынет.
============================================
Ну вот не знаю, что сказать. Вроде всё ловко и живо, особенно в первой части, и не поспоришь с автором – такое время, такие мы. «Уткнуться носом в утомительный ликбез возникающих вопросов», - нехорошо сказано. Уткнуться носом в ликвидацию безграмотности вопросов – как автор себе это представляет? Последние три строчки и вовсе обескураживают. Исходя из логики стихотворения, это речь восточной женщины (акцент такой). А может, это речь ребёнка? Тоже ведь вариант – дитя дожидается дома заработавшегося родителя. В таком разночтении есть своя прелесть, но всё-таки обескураживает немного.


9.  Небо в голове
 
Сумасшедшее небо, в котором летают
мыслептицы, то нежно, то хищно
В одиночку, попарно, сбиваются в стаи
и кричат, только звука не слышно.

Вдруг врезаются в серую тень самолёта,
запылавшие перья роняют.
Разлетаются в стороны, ищут кого-то
Но не факт, что отыщут меня и...

может, это не птицы, а глупые пули
мозговую дробят оболочку
и дырявят, и делят судьбу ли, тропу ли
на неровные мятые строчки.

============================================
Удивил самолёт в голове – откуда он там? Точнее, что это? Мысли – птицы-пули-дуры, а самолёт? Задумка хорошая, но небрежность её воплощения печалит. Взять хотя бы последнюю строфу. Пули продырявили тропу на мятые строчки. Мысль понятна, а над её выражением можно ещё поработать. 


10. Человеку

За капризным мартом пришел апрель,
Бог разводит синюю акварель.
Начался отсчет сорока недель -
Прорастает семя.
Через коридор из семи дверей
Дождевую каплю принес  Борей,
В этой капле - воды из двух морей
Продолжают время.
Ты - моя река, я - твоя река.
Из такого разного далека
Протянулись ниточки ДНК :
Наполняясь ими,
Изнутри ласкают меня моря...
Сопричастный, в сетке календаря
Сосчитай недели до декабря
И придумай имя.
Мы замедлим свой беспокойный бег.
Из сиянья лун, из слиянья рек
Здесь, под сердцем, начался человек,
Чтобы в мир вглядеться:
Написать роман, полететь к звезде..
Счастье в этом чуде и простоте -
Подержи ладони на животе -
Там, где бьется сердце...
============================================
Уфффф. Всё так хорошо начиналось. Трогательное ощущение начала весны, первых дней новой жизни, а потом – ррраз! – и Борей (зачем он здесь, греческий бог северного ветра?). Коридор из семи дверей тоже текст не украшает, тем более что не очень понятно, что имеется в виду.
Само стихотворение – ровное, спокойное, душевное. Так, наверное, и надо писать о зарождении новой жизни.
 Но Борей всё равно явно лишний. 
© Ирина Ремизова,
http://www.stihi.ru/avtor/marcella