весь драматизм международного положения

В 1976 году, когда умер Мао Дзедун мне было 10 лет, но я хорошо помню разговоры взрослых.

Все ожидали войну с Китаем. В облегченном варианте ходил анекдот о китайско-финской границе.

Если про Америку гадали - ну что им от нас нужно, то с Китаем было очевидно.

Их много, а земли мало, а у нас земли хоть завались.

В нашей семье все были грамотные. На стене висела карта мира, играли в города, много читали, по праздникам пили бабушкину вишневую наливку.

Редкие чужие за нашим столом чувствовали себя неловко - слишком умные шли у нас разговоры.

Но однажды к нам забрел сварщик дядя Витя. Он был сводным братом дальнего родственника и что-то занес, проходя мимо.

Дядю Витю усадили за стол и кормили. Тут нагрянул мамин брат. Они выпили и заговорили о Китае как всегда в том ключе что будет война или нет.

Мамин брат быстро подавил дядю Витю интеллектом, но уперлись в сам принцип.

Дядя Витя сказал: "Умрет Мао и все в Китае изменится".

На фоне наших семейных знаний о законах истории, романах Фейхтвангера и Сенкевича это казалось нелепостью.

В нашей семье было не принято не знать год Куликовской битвы и отмены крепостного права, столицу Норвегии и как звали жену Пушкина.

Но столь примитивный способ мышления, который продемонстрировал дядя Витя был неопровержим никакой логикой развития исторического процесса.

Дядя Витя сказал: "Сталин умер и все у нас изменилось и в Китае так будет".

Упоминать Ленина у нас было не принято.

Дискуссия заглохла.

В наши тревожные дни, когда голова идет кругом от политологов, я, чтобы прийти в себя вспоминаю аналитику сварщика дяди Вити.

Он оказался ближе всех к истине. Случайно, конечно.

Разве можно постичь весь драматизм международного положения, не зная год Куликовской битвы и отмены крепостного права, столицу Норвегии и как звали жену Пушкина!