зарево и мечта

мой одинокий
ставится у истока,
бьется параличом.
твоей ледяной хаты
дверь выбивает плечом, плечом!
полный корабль проклятых
чудится палачом,
вздвиженным на канатах
ноликом и мечом.

плывем во Москве-реке,
с выбитым я суставом,
ты со своим составом,
корящим налегке
хмелевым, с Дона самого,
с тобою любимыми так,
вареными, как рак,
я вас иду сожрать!
всю вашу пьяную рать,
мелкой душонкой сжигать,

маленькой рыбкой иглой
перехожу ногой,
как божество-изгой,

ваше течение замерло -
я иду в зарево, в зарево!

милая, не моя,
прожита целая зря
жизнь, где заря, заря,
с донышком жрет моря!

я
вечером вас в анфас
вижу в последний раз,
мужа вашего твердь
не превращаю в смерть.
та, сплюнув, не забирает,
клянчит, визжит, рыдает,
хочется посмотреть
ей, как ее встречают:

старого друга как,
просится холостяк,
как на войну солдат,
сам себе враг, сам брат,
сам себе суд и рад.

плачется музыкант,
пляшет все тот, что богат,
молится словом мат
тысяча пьяных смрад.
ты здесь при чем, стократ,
сын твой тут был зачат,
всех вас вратит в аромат
ад.

мне на столе лежат
карты и циферблат,
мне пистолет, обед,
руки любимой? нет!
руки цыганки шуршат,

видят пожар, бежат,
видят тюрьму и град
тысячи лет назад,
как и сейчас. мой нос
видит, лежит у роз,
нюхает? нет, леденит.
стрельнуло, и блестит
сердце, знакомое вам
рвется в клочки по швам.
билось, теперь не бьет.
вот, говорит, ну вот,
веры, надежды, вам,
более я не дам.

милая, ты, моя,
вот тебе клок огня,
чтобы ушла на дно
самого грязного, но
белого дыма.
ма,

я их всех - и в закрома.
я с ней уйду, и там,
где нет ни шум, ни гам,
где нет ни муж, ни дам,
нет ни воды, ни дна,
нет ни вина, ни вины,
нет, не одна, одни!

мама ласкает рот,
пот по лицу стечет,
сядет и говорит,
что я уже убит.
что сожжена она,
что муж не видит сна,
что река полна слез,
золота и мимоз.
что не видать Петру
даже ее по утру,
даже цыганку ту, -
более нет на мосту.
некому по кресту
ставить ей, и теперь
мой одинокий зверь
вновь потерял потерь
целый корабль-мешок.

ты мой такой малышек,
на, утопи стишок. -
мама моя говорит
а ведь я не бандит
я ведь не плох, не хорош,
стою ни сто, ни грош,
стою не ей, не себя,
только любить тебя,
стою, не знаю ложь.
вражьего там полож,
как и врагов на нож.
прошлого не вернешь.

многое стало и нет,
было и будет свет-
ло и тепло в реке,
и на Дону, и в Оке,
и у Петра в сапоге,

будет рука в руке,
точно халвою, молвою,
точно весною больною,
так, простотой ледяною,
нами с тобою,
щекою к щеке -

проклятием на языке,
такой вот
мечтою людскою.