Поэма о лентяе

Готовясь к выходу Светила,
Дорожку красную стелила
И стала на часах стоять
Седая облачная рать.
И вот - идёт, искрясь, играя,
Главу неспешно поднимая,
В парчовой мантии своей -
Уборе утреннем царей.
Когда повыше чуть поднялось -
Другою тканью одевалось:
Парча долой с плеча летит,
Под нею рыжий шёлк горит.
Пред зеркалами задержалось,
Украдкою покрасовалось,
Вздохнуло: нет и двух минут,
Когда тебя всем миром ждут.
Наверх взошло, остановилось,
Слепящим златом облачилось
И по небу пошло опять
Вседневный путь свой совершать.
Царю-Светилу честь отдавши,
"Ура!" и "Слава!" прокричавши,
Рать в караулы разошлась,
В дозор по небу разбрелась.
Петух проснувшийся, зевая
И влагу с перьев отряхая,
Вскочил на шест, сощурил глаз,
На солнце глянул: тот ли час?
Потом роскошный хвост расправил,
Закинул голову и замер.
Вдруг "кукареку" раздалось
И эхом по селу прошлось.
Вороны дружно загалдели
И стаей к церкви полетели,
Щенок промчался через двор,
Кота загнавши на забор,
Свинья за стенкой завозилась,
Корова в стойле пробудилась,
В хлеву заблеяла овца,
И заспанный мужик с крыльца
Сошёл; встряхнулся, потянулся,
Лениво утру улыбнулся,
Потуже пояс затянул
И сладко во весь рот зевнул.
К колодцу бабы поспешили,
Проснувшись, девки гомонили,
И вышли парни на покос -
В деревне утро началось.
А чья там ветхая избушка
С краю селенья , на опушке,
Стоит уже который год?
Макар с женою здесь живёт.
Уже в ней стены покосились,
Крыльцо, порожки завалились,
Забор из дырок лишь одних,
Ворота... два столба от них!
Но солнце и сюда пробилось,
Во всех окошках засветилось:
"Проснись, хозяин, будет спать,
Уже давно пора вставать!"
Жена Макара пробудилась
И у печи засуетилась,
Воды ведёрко принесла,
Скотину выгонять пошла.
Пока она в избе ходила,
То мужа всё же разбудила:
Лениво приоткрыл он глаз,
Но и зажмурился тотчас.
Лежит и думает сквозь сон:
"Опять вставать... какой резон?
Работай каждый божий день!
Не встану вот и всё. Мне лень!
Довольно на себя я взял.
Я отдохнуть хочу. Устал.
Пускай другие спины гнут,
Вороча непосильный труд."
"Макар, вставай," - кричит жена.
"Уж я набегался сполна".
"Ах ты тюфяк! Ах ты лентяй!"
"Молчи, жена!" "Ах так? Ну, знай:
Терпенья моего предел
Исчерпан. Ты мне надоел!
Тебе готовить и стирать
Не буду. Можешь дальше спать."
"Ты, баба глупая, молчи!-
Макар заёрзал на печи. -
Маруся, ты ж моя жена,
Ты понимать меня должна,
Лелеять , холить и беречь.
А ты! Уже нельзя прилечь!
Ты посуди: ведь я мужик,
Стирать, готовить не привык.
Иль ты мне все свои дела
Спихнуть решила?" Но со зла
Прихлопнув дверь, она ушла
И слов тех слышать не могла.
Макар на печке даже сел,
Всплакнувши: "Горький мой удел!",
Но тотчас же рукой махнул,
Прилёг обратно и уснул.
Жена меж тем козу доила
И, причитая, говорила:
"Тюфяк, балбес и лежебока!
Судьбинушка моя жестока:
Сосватала такого мужа -
Ведь и не выдумаешь хуже!
Ох, тяжко мне свой крест нести,
За что же, Господи прости,
Хоть я порочна и грешна,
Но ах, за что терпеть должна?!
Ну, ничего, захочешь жрать,
Придётся, милый мой, вставать."
Петух пропел уж восемь раз,
Макар открыл один лишь глаз,
Потёр затекший правый бок,
Зевнул и поудобней лёг.

Уж солнце, совершая путь,
Остановилось отдохнуть,
Расстлался полудневный зной
Над раскалённою землёй,
Крестьянин труд свой прерывает,
Глаза на небо подымает,
Ладонью вытирает пот
И вот в тенёк дневать идёт.
Маруся вновь в избе хлопочет,
Посудой в кухоньке грохочет,
Кричит сердито между тем:
"Макар, застынут щи совсем!"
Не стала ждать, сама поела,
А мужу будто нету дела:
Он на печи бревном лежит,
И слышит, нет ли, спит, не спит?
Маруся тихонько вздохнула
И крошки со стола смахнула,
Щей в миску мужу налила,
В углу поставила, ушла.
Макар всё слышит, он не спит,
Он сам с собою говорит:
"Уж вполовину прожит день.
Вставать, идти куда-то - лень.
Мне думать лень и говорить,
Мне лень работать, есть и пить
Мне лень и бодрствовать, и спать,
И жить мне лень, и умирать".
Мальчишки под окном шмыгнули
И внутрь случайно заглянули:
Макар на печке всё лежит,
Лишь пара мух над ним кружит.
Проказники посовещались,
На цыпочках к окну подкрались,
Чтоб во весь голос заорать
"Макар дурак!" и ну бежать!
Но из окна в ответ - ни слова,
Погони нет. Собрались снова
И стали думать и рядить,
Как им лентяя разбудить.
Решили: петуха поймали,
Беднягу жутко напугали,
Его в окно, а сами - скок!
Через забор и наутёк.
А Петя мечется повсюду,
Роняет утварь, бьёт посуду,
Как будто резаный орёт -
Макар и глазом не моргнёт.
Петух кой-как в себя пришёл,
Окно открытое нашёл
И пулей вылетел во двор.
Перевалился чрез забор,
Дух перевёл и оглянулся,
Оправил перья, встрепенулся,
Победно голову задрал,
Грудь колесом и зашагал.

Уже и к ночи день клонится,
Устало солнышко садится
В перине мягкой утонуть
И сладко до утра уснуть.
Крестьянин труд свой завершает,
Из плуга лошадь выпрягает,
Коротко под уздцы берёт
И поскорей домой ведёт.
Подводы скрип, и свист, и грохот,
И звонкий смех, и конский топот-
Крестьяне шумною гурьбой
После работ спешат домой.
Вдруг песнь среди толпы родится,
Сперва притихнет, затаится,
Потом начнёт расти, крепчать,
Тихонько силу набирать,
И вот удало развернётся,
В вечернем небе разольётся,
Чиста, глубока, как река
И , словно поле, широка.
Маруся в избу возвратилась
И уж в дверях остановилась:
Обед нетронутый - в углу,
Посуда, утварь - на полу.
"И всё ему, засранцу, мало!
Ещё беды нам не хватало!"
Маруся к печке подошла
И мужа сильно потрясла.
Потом воды в ушат налила,
Макара ею окатила -
И пальцем он не шевельнёт,
Не охнет даже, не вздохнёт.
"Вставай, лентяй, вставай, тюфяк!
Ах, Боже, что же это, как?
Макар, ну, отзовись, мой свет!"
Но муж - ни звука ей в ответ.
Маруся стихла, побледнела
И вон из избы полетела;
И стала плакать и кричать,
И всю деревню созывать.
Соседи у дверей столпились
И , шапки сняв, перекрестились,
Потом, толкаясь, в дом вошли,
Макара на печи нашли.
С минуту молча постояли -
Покойник встанет уж едва ли,
Уже попа хотели звать,
Но вот решили обождать.
Порядок строго соблюдая,
Обычай предков уважая,
На полке зеркальце нашли,
К Макару тихо подошли,
К губам подняли - запотело!
"Ой, грех!" "А хоронить хотели!"
"Жив, дышит!" " Ах ты Боже мой!"
"Макар, голубчик, что с тобой?"
Чуть слышно наш Макар вздохнул,
Легонько пальцем шевельнул
И заскрипев, как старый пень,
Ответил лишь одно: "Мне лень."

Уж развалился старый дом,
Зарос крапивой и репьём,
Печь развалилась до конца,
Сгнили порожки у крыльца,
Макар лежит всё там, где был:
Оброс, как леший, гол и сир,
Грибы уж выросли на нём,
Но думать лень ему о том.
Покинут всеми и забыт
Он и сейчас ещё лежит.