Дорога домой

                "Умей принудить сердце, нервы, тело
                Тебе служить, когда в твоей груди
                Уже давно все пусто, все сгорело,
                И только Воля говорит: "Иди!"
                Р. Киплинг


                ПРОЛОГ

    Когда тебе двадцать пять лет, и честь для тебя - не пустое слово и не поэтическое словоблудие, командировка в 313 дней в далекую страну с другим летоисчислением кажется не шагом в бездну, а испытанием, преодолимым верой и упорством.
    И только там понимаешь, что дорога обратно - вместе с друзьями, в любви и в гармонии с музыкой сфер...
    




    Южнее Каракумов...
   
    1364 год
    солнце просыпается в пыли,
    март к полудню
              выбеливается в хамаль,
    детскими руками разносится тиф...

    Ветер душит шепот христианской молитвы.

    И, во сколько бы не заснул,
    Солнце будит  собой.




                I



    С рождественских огней,
    с наполненным прощальною рукой
    бокалом Элюара
    перенестись
    на полюс пыли и ветров.

    Что для пустыни -
    капли прожитых трагедий,
    где только в снах волнуются моря?!

    И не унять озноба Азии...



                II




    Кто ты на фоне гор, которым ты не нужен?
    Двадцатилетний век остался за спиной.
    И щебетанье слов смешно,
                когда иссушенное небо
    не примет даже кротости молитвы.
    Смягчить ожог ненужности?...

    Лишь гордость точит камень.


                III




    Тяжелая - с экватора - страна.
    Кормящая волчица...

    А здесь -
          в закатах пыльный ветер
    выдувает теменную кость
    невыгнувшим хребта.
    Пустыня долго гложет волю.
   
    Без знака судеб
    перстенек Петровых равелинов.

    И тянешься щенком "Бродячей..."
                на иней молока.




                IV




    Мир сквозняков.
    И продуваемый дворец
    меж гор - напротив ресторана -
    под зеленью свечи ислама.

    Прикуривать - к несчастью!
    На всю ночь коньяк и кофе -
    к белизне постели.
    Но ветры - из таких глубин!

    Что делает здесь стройный европеец,
    когда сезон закончен?
    Бездонно выгорели голубые,
    и лепестки осыпались...


                V



    К молодому вину
               в стареющей стране -
    оттуда, что дальше провинции у моря,
    прилетаешь в непроснувшийся Город
    на время.
    И вышагиваешь по маленьким площадям
    с порезами красных гвоздик в руках
    к своим друзьям,
    и за столом сидишь молчаливо,
    прислушиваясь к колыханию песков
                за спиной...

    И тяжелым грузом взлетает обратно
    опьяневшая белая птица.

    Но все же, оглянувшись:
    в глоткЕ вываренной верблюжьей колючки
    сладостно-текуче воспоминание о горьком молодом вине.




                VI



     И в пустыню приходит осень...
     тенями далеких длинноногих женщин,
     крепкой усмешкой никогда
                не родившегося вина.

     Грустный ослик времени
     жует такие пустые слова:
     "Силы и терпения -
      нам на грешной земле..."

     Как долго будет сниться
     в скрипе тормозов
     крутой поворот
            единственной дороги
     за столбиком
     последнего стиха?!..



                VII



     Пепельные, неприглаженные
     и горячая лобная кость.
     А по пыльному зеркалу
     ветер с Севера
     ворошит наклонный почерк памяти
     и не выхолаживает...

     Прижаться бы, лобастому,
     как в детстве к руке матери.

     Прошлое засыпано далеким
     февральским снегом
     с едва пробивающимся мотивом
     "когда я вернусь..."

     Можно ли объяснить правоту своего поступка?
     Услышь меня...

     "За лугами красных маков,
      Дымкой синих гор,
      Стойкий черный одуванчик
      И со шпажкой смелый мальчик -
      Долгий разговор."


               

                VIII



     Когда усталость закачает под ногами
     тяжелый шар из боли и надежд,
     далекий голос умершего барда
     напомнит шум Варшавского вокзала
     родного города для многих
     исцеленных...

     Мы все почти вернемся.

     Даже тот, качнувшись перед точкой влево,
     в дороге на Васильевский опять,
     хоть остров на ремонте.

     Шпиль Петропавловки взывает:
     вернитесь!

     Мы вернемся все
     почти...

     на взмахе гор,
     подправленных полетом новой речи,
     полночной болью опустевших слов,
     замерзшие без стариков и детства -
     в наш Город.

     Он не скоро нас забудет.


                IX



     Мои круговые
                шальные
                недюжинные
     313.

     Ночь полна, а стакан пуст.
     Когда я вернусь?

     Дорога любопытства завела
     за Южный крест империи,
     где чувствуешь без знаков препинания.

     Немного мужества.
     Тринадцать пробило.
     Светает..


                X



     Что  вспомнишь?

     год солнца без собственной тени,
     некнижный шелест Азии,
     охоту за бескрайними полями маков
     и белые взрывы мечетей...


     ... пыльный ветер
     торопит секундную стрелку.



                XI




     Из Азии - в декабрь.
     С собой загар лимонной лихорадки,
     Смещение времен - рубцом морщин.
     Год - без зеркал.

     А дома - Рождество под снегом Лавры,
     Облапистость огней и детский клик.
     Последний камень - в сборник.
     Но прощание идет без слов.





     P.S.

     Следуя за кошкой под дождем
     миновал и возвращение по февральскому мокрому снегу,
     просыпаясь к вечеру из заснеженным полей маков
     на локтевом сгибе.
     Немедная плата за поступки.

     Долгая, долгая дорога домой...