2016 - 7 конкурс. Итоги. Тим Скоренко

1 место - 1.  собачий вальс

Красиво написано. Звукопись и аллитерация в частности, интересная схема рифмовки, сразу видно, что человек умеет обращаться со словом, с языком. И поётся, а мне всегда нравится то, что поётся. По содержанию – печаль и тлен обыкновенные, но это обыкновенность хорошо приготовлена и потому не вызывает никакого возмущения.

когда уходит караван
и следом лай уносит ветер
на сене мягко и тепло
забрался сам другим не светит
потом выносят каравай
и пьют всем миром за удачу
кому медаль кому диплом
играет вальс но он собачий

а подрасти в конце пути
и в рай попасть кому-то надо
виляет хвост но не тобой
гуляй как все и жди награды
семь вёрст не крюк как ни крути
повяжут так а не иначе
за ваш приют каприз любой
но холод там и он собачий

никто не думает будить
и где зарыто не отыщет
для собирающих досье
да будет день и будет пища
любой исправный эрудит
навесит всех не отпуская
но если кто на этом съел
то это жизнь она людская

ещё не всё запрещено
и после вальса блюз и диско
в окошке свет в кармане медь
и что важней душа ли миска
пускай до старости щенок
по-человечески заплачет
но если выпало не сметь
то это смерть она собачья

2 место - 2.  человеку

Несколько банально, конечно. Такое прямое описание позитивной беременности. И размер страдает местами (в частности, «через коридор из семи дверей» вообще не ложится). Но что-то в этом есть, не могу толком объяснить. Что-то бродское.

За капризным мартом пришел апрель,
Бог разводит синюю акварель.
Начался отсчет сорока недель -
Прорастает семя.
Через коридор из семи дверей
Дождевую каплю принес  Борей,
В этой капле - воды из двух морей
Продолжают время.
Ты - моя река, я - твоя река.
Из такого разного далека
Протянулись ниточки ДНК :
Наполняясь ими,
Изнутри ласкают меня моря...
Сопричастный, в сетке календаря
Сосчитай недели до декабря
И придумай имя.
Мы замедлим свой беспокойный бег.
Из сиянья лун, из слиянья рек
Здесь, под сердцем, начался человек,
Чтобы в мир вглядеться:
Написать роман, полететь к звезде..
Счастье в этом чуде и простоте -
Подержи ладони на животе -
Там, где бьется сердце...


3 место - 5.  рисуешь

И снова банально (особенно вывод, он был в 100500 стихотворениях, кэп), но снова же спасает такая достаточно изящная подача, бродскизмы упрощённого типа. Рифма «ноги – дорогу» весьма так себе, мягкое против твёрдого – это созвучие, а не полноценная рифма. В общем, сравнивая с моим вторым местом («Человеку»), ровно то же самое. Один в один. Авторы точно разные?

просыпаешься, открываешь глаза - темно,
соображаешь, сомневаешься, чешешь репу,
берёшь краски, распахиваешь окно
 и рисуешь небо,
голубое-голубое, огромное, без границ,
смотришь и думаешь - какое ж оно пустое,
берёшь краски и в небе рисуешь птиц -
примерно штук сто, и
 беспокоишься - вдруг замёрзнут, погибнут вдруг,
пытаешься их согреть - не удаётся,
берёшь жёлтую краску, рисуешь круг -
чтобы было солнце,
теперь - порядок, собираешься наконец,
спешишь, шапку - на голову, ботинки - на ноги,
открываешь дверь... а там ничего нет!
и ты рисуешь дорогу.


4 место - 4.  По шёлковым и джинсовым путям

Долго мучился, пытаясь понять, о чём этом. Потом понял, что просто у человека рифмовалось, и эта страсть наложилась на хорошее владение техникой. О чём это, правда, так и не понял.

         Мне кажется, я узнаю себя
         В том мальчике, читающем стихи
              Борис Гребенщиков
 
по шёлковым и джинсовым путям
наматываю километры счастья -
то дерево заплачет где-то там,
то облако откроет небо настежь.
за горизонтом параллельных снов
на расcтояньи вытянутых пальцев -
гефильте-фиш значительный улов
последних ожидает постояльцев.
за домиком раскинулись сады
салатные и огороды ягод,
и вдохновенный запах ерунды
витает над невыплаканной влагой.
иду, бегу туда - за сотней бед.
рассвет вонзает нож в хребет закату,
и льётся масло дня на парапет
под праздничную лунную сонату.
мне кажется, узнаю там себя
в нелепом старике или в ребёнке
и буду ждать, смиренно теребя
края одежды, где-нибудь в сторонке.


5 место - 3.  Теория постоянства

Вот ровно тот же комментарий, что и к четвёртому месту: никаких вопросов к технике, но содержание абсолютно отсутствует. Ода китайской сборке? Да, да, я верно догадался?

Постоянство – не порок, если мыслить не о пьянстве.
Всякий ладит свой мирок, экономя на пространстве
устаревшего вчера в пользу нового сегодня.
Лепят веру мастера из доверия Господня,
дуют ветры перемен, задувая мусор в щели,
график слома спин и стен проработан до недели.
Флаги едут в гости к нам каждый раз другого цвета,
распрямляется Вьетнам в каждом рубчике вельвета,
усмехается Китай из любого монитора.
Сколько басню ни читай, всё равно спешишь под гору
с возом новеньких горшков, а внизу – всё те же грабли,
постоянство дураков год за годом всё масштабней.

Но один противовес не даёт уткнуться носом
в утомительный ликбез возникающих вопросов,
одинаково весом, будь то присно, будь то ныне:
– Наконец-то ты плисол.
  Лаздевайся,
  узын стынет.


6 место - 7.  Небо в голове

В этом стихотворении вообще нет смысла. Простите. Я честно пытался найти. Страдал, как всадник Понтий Пилат. Но не нашёл. Внутренний мир незнакомого автора мне неинтересен, а над внешним он работать не стал. По крайней мере, в данном стихотворении.

Сумасшедшее небо, в котором летают
мыслептицы, то нежно, то хищно
В одиночку, попарно, сбиваются в стаи
и кричат, только звука не слышно.

Вдруг врезаются в серую тень самолёта,
запылавшие перья роняют.
Разлетаются в стороны, ищут кого-то
Но не факт, что отыщут меня и...

может, это не птицы, а глупые пули
мозговую дробят оболочку
и дырявят, и делят судьбу ли, тропу ли
на неровные мятые строчки.


7 место - 10.  Сестра

Банальность сюжета несколько зашкаливает, конечно. В принципе, очередное одинаковое стихотворение про ужасы войны. Подобных одинаковых стихотворений разной степени аккуратности исполнения насколько много, что в данном случае не спасает даже повышенная степень этой самой аккуратности.

Кричи в меня,
кричи в меня, кричи,
зови к себе под мерный посвист смерти,
пусть обезличенный военный чин
меня схоронит в простеньком конверте -
стучись в меня,
стучись в меня, стучи,
я - дверца в жизнь, закрытая на пулю,
в болотцах и овражниках ключи
ты отыщи, хотя бы и вслепую,
дыши в меня,
дыши в меня, дыши,   
ползи змеёй, в координатах ада
от лязга умирающих машин
тащи меня, сестра,
до медсанбата.

И, слеплен из молитв и старых ран,
не всё я вспомню, но, когда приеду,
шепну похожей на тебя: "Сестра..."
Она не взглянет и подаст монету.


8 место – 8. Музыка

Гм. Ну если уж хочется написать очень длинное стихотворение, надо хотя бы не делать его совершенно одинаковым на протяжении всего текста. Из него ж можно в любом порядке извлекать катрены и как угодно переставлять, вообще ничего не изменится. Прямо комбинаторика какая-то. К концу я не просто забыл, что было в начале. Мне вообще показалось, что я один и тот же катрен повторно читаю сколько там раз он повторяется.

I

Всё это город – бесконечный,
 Как реки, мутный,
Как воды, загнанный, кромешный,
 Сиюминутный.

Всё это город – неизменный,
 Сырой, – тем паче,
Вода, зачерпнутая жменей,
 Течёт сквозь пальцы...

 II

Сгибаясь на прожжённой жести,
 Скользя по пене,
Созвездья, собранные вместе,
 Не знают тени.

И оползает свет, отброшен
 Назад с оглядкой,
Куда-то к центру от обочин
 И мути гладкой,

И небо тлеет, заедино
 Коптя с откоса,
Как масло в лампе Аладдина...
 «Сезам, откройся!..»

 III

Мотив, сулящий непогоду
 Своей печалью...
Такой и кончится, но с ходу
 Скользнет к началу.

Он рассыпается охотно,
 Считая долгом,
Съедая звуки безотчетно
 Единым вдохом.

Ещё не игранный по нотам,
 Шуршит лавиной,
Смешением, водоворотом
 Штрихов и линий,

Сбегает далее, сгоняя
 Свои длинноты, –
Вперёд, вперёд, не сохраняя
 Последней ноты...

Мотив... Мотивчик заурядный –
 Воздушный, медный,
Пустой, расхристанный, всеядный,
 Всенепременный...

Он весь дрожит, но тем и светел,
 Что тщится плакать...
Он только дождь... Он только ветер...
 Он только слякоть...

 IV

Иглы простуженной хрипенье
 На чёрном круге:
Щелчки, шипящие поленья,
 Шуршанье вьюги.

По сбитой кромке пики, крести,
 Дымок ночлега,
Огни, топтание на месте,
 Скрип, запах снега.

Поля с притертыми углами,
 Ручей в овражке,
И кони прядают ушами
 В одной упряжке.

Хрипит игла, летит по следу,
 Сбиваясь к ночи.
Дорога тянется – и нету
 Её короче.

Наперерез пылит, не зная
 Преград, и прямо,
Опять по кругу, пожиная
 Золу и пламя.

И голос – где-то рядом, может,
 На том овале,
В просвете, где ударил молот
 По наковальне...

Прервись, запамятуй, не дай же
 Коснуться ада...
Помилуй мя... Не надо дальше...
 Уже не надо...


9 место – 9. Я знаю, как летать

Ой, тётеньки средних лет, которые в эти самые средние лета внезапно ощутили себя великими поэтессами, любят такое писать. Помню, был как-то в одном магазинчике в Питере, так мне хозяйка показала комнату, забитую изданными за собственные деньги сборниками, где все стихи были точно такие. Ну, тут, правда, техника ничего такая, но техникой сопли не спасёшь.

В соседний городок уедешь ты по делу,
И сокрушит меня сомнение моё.
Я следом за тобой, как птица бы летела,
На уровне сорок, ворон и воробьёв.
На той же высоте, проверенной Икаром,
Расширить горизонт пытаясь на лету,
Бесшумно так лететь, не крякать и не каркать,
Чтоб быть на высоте и верить в высоту.

Я знаю, как летать, я выйду на балкон и…
К сугробам облаков меня подхватит вихрь,
И буду за тобой следить или шпионить.
(Намеренья мои, как хочешь, назови).
Невидима для всех, легка как одуванчик,
И где бы ни была в безбрежных небесах,
Сумею разглядеть не хуже прочих зрячих
В соседнем городке все цифры на часах.

Как зёрнышки склюю секунды и минуты,
И ты поймёшь, что день потерян навсегда.
А крылышки мои легки, как парашюты,
А пёрышки мои прозрачны, как слюда.
Все замыслы мои насквозь видны любому,
Всем, принятым в косяк, всем, изгнанным из стай.
Но, где бы ни был ты: вне дома или дома,
Живи, будь счастлив и… часов не наблюдай.



10 место – 6. Супер наив

Верлибр – это намного сложнее, чем рифмованное стихотворение. Потому что за ритмом и рифмой можно скрыть смысловую беспомощность, а в верлибре всё должно быть отточено донельзя, каждое слово, ничего лишнего. В данном случае – не вышло чуть более чем полностью.

Я найду тебя в иконе из трав,
в клейком шепоте молоденьких кленов, сквозящих на солнце.
Так и хочется спросить у вечернего мира: ты еще здесь?
Но в ответ пахучая тишина
танцует босиком на теплом песке,
с голубой лентой ветра в прозрачных волосах.
Или это младшая сестра тишины?
С веснушчатым тонким лицом
нащелкивает песенку кузнечиков,
дразнит слух занозистым звуком далекой пилы,
вздрагивает звяком собачьей цепи...
Так я сейчас в каком мире? В лучшем из невозможных?
И правый берег сознания
исподволь исчезает в электрическом тумане;
я слышу тихое мур-мур мира —
песенку беременной кошки
(изящно растеклась  по подоконнику),
прислушиваюсь к невечному, зыбкому, сиюминутному.
Так младенец в утробе
различает размазанные, будто джем, звуки музыки извне
и невпопад вздрагивает ножками,
миниатюрными кулачками.

Все эти легкие чувства — шестые, седьмые, восьмые —
твои, Господи, невесомые шаги.
А все мои слова — трехтонные одноразовые якоря;
я бросаю их на немыслимую глубину,
чтобы уже никогда не поднять на поверхность...

комментарии © Тим Скоренко
http://www.timskorenko.ru/stihi.html
http://magazines.russ.ru/authors/s/skorenko
http://fantlab.ru/autor5446