Средь кедров. Поэма

На берегу нашла, распятого почти,
В промокшей робе, ранен, без сознанья…
Взглянула лишь, душа кричит: прочти
Молитву Господу за беглого без званья.

Шептали губы: «Отче, жизнь спаси,
Заставь в груди забиться сердце гулко,
Нет сил тащить иль на себе нести,
Здесь лес, тайга, не путь до переулка.

Услышь, Господь, не волк, а человек,
Кто б ни был он – твое оно созданье,
Между людьми так принято вовек –
Не оставлять зверью на растерзанье

Другого, кто так немощен и слаб,
Ему ни шага больше не пройти,
Кто б ни был он, но человек – твой раб,
Дай сил и мне, чтоб с ним домой дойти!»

Тащила на себе все десять верст,
Волчицей выла я в своем бессильи,
Собою грела в ночь живую плоть,
Лишь звезды в небе нам в пути светили.

Мы добрались. В избу спешу скорей,
Медвежью шкуру на пол, прочь одежду,
И слабый стон: «Мне холодно… согрей…
Я жить хочу… не отнимай надежду…»

Он долго плыл, он весь в воде продрог,
Теперь горит, из раны кровь сочиться,
У жизни к вере тысячи дорог,
И мы не знаем, как это случится…

Болел он долго, в страшном забытьи
Метался, как в аду, кричал и бредил,
И не оставить мне,  не отойти,
Хоть он бессилен и совсем не вреден.

За что попал он в дальний тот острог?
Какую тайну прячет за душою?
Расскажет сам, я знаю, минет срок,
И я, возможно, ничего не скрою…

Сама бежала в лес от тех людей,
Что предали и сердце мне разбили,
От всех желаний, мыслей и идей,
В той жизни до…, они конечно были.

В глухой тайге замедлила свой бег,
Средь кедров и дубрав нашла спасенье,
Однажды выйдя на тот самый брег,
Другой вернулась, обретя прозренье.

Так и жила до самой той поры,
Сама с собой вела большие споры,
Волчицей выползая из норы
Лишь на охоту, покоряя горы.

И вот он здесь, и молод, и красив,
Болезнь отступит скоро, в это верю,
Я залечила давний свой надрыв,
Слезами смыла прошлого потерю,
В душе чувств нерастраченных запас,
И сердце для любви мое открыто,
Пускай же боги обвенчают нас,
Вернется то, что уж почти забыто.

Лежит, глядит в открытые глаза,
Он прячет боль, со мной не многословен,
Лишь изредка у края глаз слеза,
И верю я – он вовсе не виновен,

Бывают же ошибки у суда,
Когда невинный – жертва приговора,
Случится может всякая беда,
Не зарекайся от сумы и вора,

Что твой нарушил девственный покой,
Украв надежду, жизнь дотла разрушив.
« Не уходи, останься здесь со мной!»
Не отвечал, раздумывал и слушал…

А я не в силах страсть свою сдержать,
Лет десять, как мужчины не видала,
Уговорила… рядом на кровать
Ко мне, чтоб жажду утолить пожара.

Сливались вместе мысли и тела,
Энергия невиданных объятий
Меня с собою к звездам унесла,
Где таинство божественных зачатий…

Но, видно, нашей встречи вышел срок,
Глядел, тоску в глазах своих скрывая,
Мужчина мой все чаще на восток,
В чужих краях ждала его другая…

Сама сложила воду и еду,
В путь дальний по утру перекрестила:
«Прости, я за тобою не пойду,
Душа меня сейчас не отпустила.

Хочу, чтоб знал, в каком бы ты краю
Сам не осел, и где б ни бросил якорь,
Ты знаешь, где найти избу мою,
Сейчас, прощаясь, я не стану плакать»…

«Я не сказал… прости меня… не мог,
Убийца я, без божьего прощенья,
Не зря отправлен властью я в острог,
Соперника, в пылу слепого мщенья…»

«Не говори! Знать больше не хочу!
Ты дорог мне, таким тебя запомню, -
Прижавшись крепко к сильному плечу,
В глаза взглянула трепетно с любовью.

- Ну, вот и все, иди и счастлив будь!
Попутный ветер, легкую дорогу!
Ну а меня уж вспомни как-нибудь,
Я за тебя молиться буду Богу».

Не стала провожать, скорей ушла,
Набатом сердце рвало грудь от боли,
В клубок скрутилась бедная душа,
Не закричать хватило сил и воли,

Погладив округлившийся живот,
Вдруг на душе как будто посветлело,
«Твоя частичка здесь во мне живет,
А в остальном, кому какое дело!»
 
Молитва возносилась к небесам,
Не сбился бы с дороги путник грешный:
«Услышь, Господь, ты правду знаешь сам,
Пошли ему прощенье утром вешним,

Прости, что оказался волей слаб
И сбился вдруг он с верного пути,
Здесь на земле он твой смиренный раб,
Дай сил ему живым к себе дойти!»

Минули годы, дочке десять лет,
Вся в папу, как две капли, мне на радость,
Из прошлого мне пламенный привет,
Брильянтом это чудо мне досталось.

Нет-нет, и вспомню, жив ли, где судьба
Оставила ему в той жизни место,
Во взгляде в небо вечная мольба,
О том, чтобы любовь моя воскресла.

***

Плутал в тайге, идя дорогой длинной,
Туда, где оставлял и дом, и кров,
Ломая ветки силою былинной,
Судьбу ломая, как охапку дров,

Наперекор обману и неверью,
В надежде, что его любовь жива,
Не дав в душе родиться недоверью,
Невеста его преданно ль ждала?

Ему открыла женщина… чужая,
Немой вопрос застыл в больших глазах,
Не нужно объяснять - судьбина злая,
Невеста от другого на сносях…

Как глупо! Здесь его совсем не ждали,
От горя и родители ушли,
Наверно, сердце лучше лить из стали,
Но беглеца искали и нашли…

Все десять лет скитаний по острогам,
Он помнил среди кедров берег давний,
И женщину в простом наряде строгом,
Тот разговор телесный, жаркий, тайный.
 
Сильнее воли оказался зов
Того, что называют зовом крови,
Освободившись от своих оков,
Вернулся ночи звездной под покровом.

Поскребся тихо и с надеждой в дверь,
Где лучшие воспоминанья жили,
Он нюхом чуял, словно дикий зверь,
Любовь жива, его здесь не забыли.

Открыла, ни мертва и ни жива,
На шею бросилась, не веря в свое счастье,
Мужской вдохнула запах, как жена,
Дождавшись мужа сквозь судьбы ненастья,
 
Мне гладил волосы шершавою рукою,
И чувствовал, что счастлив, наконец,
Я радости в глазах своей не скрою,
Спешу ему сказать, что он – отец.

Дочурку разбудили разговором,
Поднялась, лампы свет слепит глаза,
Глядит то с недоверьем, то с укором,
Спешу и ей всю правду рассказать:

- Иди, родная, не смущайся, Настя,
Пришел не враг, не человек чужой…
Без слов все поняла, сверкнули счастьем
Глаза, и приняла его душой,

Несмело босиком шагнула близко,
А руки шею обняли кольцом,
И лишь луна в окно склонилась низко,
На счастье наше поглядеть тайком.