Белорусские тропы

 
***

клавиши-крылья.
сколько их, чёрно-белых,
в жите, лугах -
край аистиный.
ходят на длинных ногах
птицы изрядного роста
по травяному помосту.
нет, не в жалейкином стиле
клавиши-крылья,
клюв-дирижёрская палочка.
в зелени влажной, русалочьей
ходит хозяин сих мест -
птица-оркестр.
 


***

солнце челом бьёт,
золотит сосновый живот,
по яблоням, по лещинам
волосом длинным
метёт-скользит,
тыквенный свет дрожит,
и тень берёзы, затянув поясок,
отплясывает крыжачок.

 
 


***

Менеск-богатырь
на мельнице разъезжал,
камни молол,
песни пел.
Мельница из ладей,
да с якорями,
да с жерновами -
гудела, уток пугала,
озорным колесом
воду гоняла.
Менеск-богатырь
был удал,
дружину собирал -
город основал.
Город на Немиге, на Свислочи,
город на Менке - реке мифической,
город на семи холмах,
на семи ветрах,
город под небом облачного
белорусского зодчества.
 
 


Костёл святой Троицы

неоготика – ну и пусть,
если увидел – и не вздохнуть:
линий и башенок частокол,
внутрь зашёл,
а там нервы нервюров струнно
натянуты, будто лютни
к солнцу бегут вместо стен.
падаешь: само происходит преклоненье колен.
линии держат пространство, воздух,
этот костёл лишь из линий создан,
вечным пером Божьи палаты
вычерчены в Гервятах.






Несвиж

фамильный склеп -
место, не подходящее для Джульетт:
гробы, как капсулы, друг на друге.
склеп идеален для мраморного испуга.
взгляд прилипает к старинным доскам,
мысленно проникаешь внутрь и мозгом
видишь истлевшие кружева, тафту,
кресты соединённых рук,
давно до костей истаявших, но
не лучше ли в этом родственном домино
и собственные кости бросить – среди своих,
а не на кладбище средь чужих -
абсолютно чуждых тел,
но это редкий удел -
общность гробов,
генетически связанных из веков
давних, - как, например, уходили
в Несвижском склепе покоиться Радзивиллы.

 
 

***

дыхание земли – холмы.
жива – и дышит мерно.
зелёная симфония волны
гудит под небом серым.
холмы дают ту плавность линий,
которая так Хогарту мила:
он вывел, что красивее извилин
для глаза ничего нет: ни угла,
что заставляет взгляд скакать, как заяц,
ни скучной, словно степь, прямой.
холмам дано взлетать и таять,
вздыматься, опадать… когда б такой
был выбран для очей эдем – я за.
блаженно по холмам скользят глаза.

 
 
 

***

старые кружева Ружан:
остов, двоичный код
выщербленных колонн,
арочный хоровод -
выживет ли
белорусский Парфенон
(как Короткевич назвал его):
на перекрёстке войн
карма дворцов – развалины.
небо пронзить готов
повреждённый фронтон,
но сквозь кирпичное сито
сеется свет, как за Мадонной Литта.