Вот улыбнётся девушка из соседней boulangerie... -

Вот улыбнётся девушка из соседней boulangerie -
Вот глянут в тебя две вишни мучной царицы,
И чуешь : младенец с луком гремит колчаном,
Звенит за спиной колокольчиком на двери,
И целит стрелою в сердце (как говорится),
А сердце и радо поддаться нехитрым чарам.

А сердцу приятно тешиться, чёрт возьми,
Подлетая к горлу, несясь кувырком, вприпрыжку.
Будь то смуглая Маугли в блинной у океана,
За плечом мне чудится ругань сквозь зубы, следы возни,
И щекастый младенец пытается сбить одышку,
Дрожащей рукою в меня нацелив заряд дурмана.

Но возникнет рыжая бестия : все зазря!
Со своею испанской эр, каблуками, блузой...
"Это что же такое", - брюзжит он, - "одна, вторая..."
И вдруг схватит стрелу, ни слова не говоря,
Как заядлый бильярдщик шары загоняя в лузу,
Влепит точно мне в сердце, во всю глубину, до края.

Только зря он надеялся - тоже мне, Аполлон!
Мол, теперь на покой - улыбался, лентяй пернатый.
Мне песок обжигает ступни, искрит и слепит,
И я вижу её, и море... и поделом!
Купидон проклинает, трясет головой мохнатой,
С трехэтажных ругательств нисходит на детский лепет...

Ты имей в виду, старина, на меня нужно много стрел.
Я полжизни провел на дне, в соляной пещере.
Выжидал неизвестно чего... но теперь известно.
Так что ты уж будь добр : следи, чтобы я горел,
Чтобы чувства мои кипели, рвались сквозь щели,
Чтоб на сердце моём не осталось живого места.