Новопровинциал иллюстрированная камасутра 10

Рисунок: Стив Данилец Просыпающаяся Муза Эскиз

Впрочем, об этом я подумал уже много позже….
А сейчас…
Сейчас, истово перекрестившись….
Правильно, по православному, а не в обратную сторону «по- католически»….
Я вошел в дверь…
За которой….
За которой…
Была вовсе не храмовая обстановка….
Это был подъезд…
Точнее, по-петербургски, парадная дома,
Которая отличалась от обычного – жилого…
В вестибюле лестничной клетки…
Стоял аккуратный, застекленный киоск…
В котором были выставлены всякие печатные издания, на польском и русском языке,
Небольшие иконки, крестики, распятия, медальоны и прочие предметы, которыми обычно наполняются церковные лавки…
Впрочем, церковная лавка во вроцлавском православном храме…
Была закрыта….
Откуда-то сверху…
Продолжал звучать и даже, как будто бы усиливался…
Идущий откуда-то из недр здания…
Песнопения – Литургии….
В эти звуки, как будто бы предупредительно и услужливо…
Вели меня к маршу лестницы…
Ведущему куда-то наверх…
На второй этаж….
Второй пролет лестницы…
Привел меня на площадку, на которой была дверь…
Дверь, ведущая непосредственно – в храм…
Я приоткрыл дверь…
Храм был пуст…
Литургические песнопения раздавались откуда-то…
Со стен …
Наполняя стены храма какой-то неземной благодатью….
- По Велицей Милости Своей…, - выводил низки, почти басовый голос певчего…
Переходя в не менее величественное….
Контральто женщины печей…
- … отпускаеши раба Твоего…, - выстраивавшего песнопение Симеона Богоприимца из канона на Сретенье…
Эта чудная и загадочная песня,
Была мне почему-то знаком едва ли не с самого детства…
Может быть с того самого времени, когда я впервые оказался в Божьем храме…
Спасо-Преображенском соборе,
Или, как его называли еще Соборе Русской гвардии,
Соборе с пушками…
Одном из немногих, который оставался действующим, богослужебным храмом в атеистическом Ленинграде…
Уж и не знаю, как я оказался там со своей бабушкой – Машей…
Только отлично помню -
Это –
- Ныне отпускаешь раба Твоего,
Владыко,
По слову Твоему, с миром,
ибо видели очи мои,
Спасение Твое,
которое Ты уготовал
Пред лицем всех народов,
свет к просвещению язычников и славу народа Твоего Израиля…
Слова, совершенно не понятные шестилетнему малышу, почему-то, остро и как-то, особенно благосклонно улеглись в моей незамутнённой ничем…
Памяти,
Оставаясь, не смутным воспоминанием…
Но, четкой, почти что гранитной – явственностью…
- Приходите, проходите, друзья, - гостеприимно приглашал нас…
Нас!
Я опешил…
Но этот мужчина, в длиннополом пальто и шляпе,
С окладистой бородой священника…
На самом деле…
Приглашал войти в храм нас…
Нас…
С Кристиной….
Которая действительно…
Действительно в тот день, благочестиво подвязала свою восхитительную головку, чуть кокетливым…
Но…
Все-таки скромным и благопристойным платочком – косыночкой….
Я – не помнил,
Где я…
Одновременно находясь здесь…
И – сейчас….
Здесь и сейчас – когда?
Здесь и сейчас…
С далекой уже и…
Почти стершейся из памяти – Кристиной….
Время, как будто бы…
Вновь переворошило свой Песок…
- Хотя почему…, - резко оборвал я свои пока еще невнятные воспоминая,
Резко окрикнув себя и – совсем без пресловутого «как будто бы»…
Повторил, снова безмолвно, но…
Очень внятно…
Так, как научился уже с того времени, когда побывал в Санатории престарелых богов…
И побеседовал там со всемогущим…
И всезнающим…
Бессмертным бедолагой – Зевсом,
Таким несчастным и неприкаянным…,
Страшащимся своего неизбежного и до ужаса бессмысленного бессмертия…
- Почему я снова повторяю это – как будто бы?
- Ничего-ничего, молодой человек…, - явно прочитав мои мысли, ответил мне мужчина с бородой…
В пальто и шляпе…
- Ничего-ничего…, - продолжал он, чуть взяв под руку мою спутницу и, аккуратно придерживая её движение, по плохо освященной и…
Достаточно крутой лесенке…
- Здесь это принято так, - продолжал наш, вышедший откуда-то…
Из глубин моего сознания человек…
То ли священник-настоятель…
То ли – староста прихода…
- Хотя откуда тут, староста, - снова очень внятно подумал я…
- Вы правы…