Ностальгия

                Все то, что…

Звезда Л.

Там льются со склонов янтарные лозы,
От ветра дома укрывая по плечи, –
И течь им под солнцем, под звездами течь им,
Покуда не кончится рой медоносный.

Восходит Лучафэрул огневолосый,
Лучи рассыпая над замершим садом,
Пчелою рассветной в окно залетая.
Сплетаются ветви, сплетаются косы,
Земная любовь и любовь неземная.

…И прячется в листьях слеза винограда.
Проходит овечий пастух по холмам.
Там бочки хмелеют от крови муската,
Там Днестр течет молоком по губам.

Но море холмы и леса отнимает,
Песчаные косы – лозы солонее,
Твой Тирас в Понтийское море впадает.

…И только она забывать не умеет.


Пьяное море

Уколют сюда и наступят вот тут –
И пьяные строчки, как слезы, текут.

Ах, пьяные слезы – вода и вода,
Соленое море глотнешь иногда.

Оно неполезно для жизни и почек –
Чем хуже для них, тем пьянее для строчек.

И льется, и льется чернильное с горя,
И солится, солится Черное море.


Ностальгия

Где Сережа Парамонов,
Где хорошая страна?
Жизнь, как бюст из поролона,
Не волнительна она.

Но прекрасная такая
До последней запятой.
И волшебник прилетает
Вертолетный. Но не твой.


Близость

В с е то, ч т о  г и б е л ь ю  г р о з и т
И голосом сирены манит,
Как эхо, прячется в тумане
И губы мятой холодит.

Сирена, та еще обманет,
Но голос уведет на Крит
И заплутавшее сознанье
На части света расчленит.

Во тьме старуха в платье черном
Поет чужими голосами –
И небеса хохочут с нами,
Над головой смыкая волны.


Ренегатское

И поскользнуться, и скатиться в небо,
И шмякнуться на камни облаков,
И в самом дорогом из кабаков
Нажраться в хлам амброзии и снега.
Оплакать шкуру, брошенную вам,
Изгоем здесь и перекрестом там.


Треуголка

Когда стихи тебя допишут
До самой откровенной точки,
Оставь не очень длинный прочерк
Для смайликов и прочих шишек –

Вот и посмотрим-посчитаем
Шипы и розочки вдогонку,
Когда, ломая треуголку,
Войдешь к главбуху «Ада-Рая».


Мертвый сезон

А небо никуда не упадет.
Сезон дождей, в аду туристов мало.
А хоть бы и сорвалось и упало,
Да мало ли, упало – отползет.

Не станем распорядок нарушать
Рабочих дней и красных уикендов.
Здесь, собственно, собравшись умирать,
Аборигены не меняют бренда.

Дождливый полдень в море немоты,
На вешалках оставленная кожа.
И тут еще распустятся цветы,
Чьей красотой отравишься безбожно.

Она войдет и потечет мгновенно
Своею адской нежностью по венам.