Самое красивое оружие Кремля полная версия

«Самое красивое оружие Кремля»

1

Одна из лучших манекенщиц,
Регина Збарская – звезда,
Она – красивей многих женщин,
Оставив след свой навсегда.

Она из личностей – легенда;
Историю начну с конца,
Советской моде званье – Бренда;
Отметим признаки борца.

Одна из звёзд, что при паденье,
Не только яркий тянет след,
К тому ж с трагическим наследьем,
Нежданных обществу всех бед.

Одна из первых топ-моделей,
Подняв престиж своей страны,
За рубежом, на самом деле,
Её деянья – сверх важны.

Важнее даже и Плисецкой,
И Терешковой, в том числе:
Модели мод страны Советской –
Одни из лучших на Земле.

На подиуме, на Кузнецком
Красивей всех была она,
Считался подиум «дворецким»,
Рождалась мода в те года.

И вдруг – внезапная нам новость,
Средь ясного, как небо, -- гром;
Скорей роман писать, не повесть,
Обрушив «светлой моды» дом.

«Америки» нам злейший «голос»
Трубит, конечно, на весь мир:
„Скончался русской моды колосс,
Он -- моды мировой кумир“.

Хотя о моде можно спорить,
Но не на ком она «сидит»,
А красоту и моду ссорить,
Лишь только делу навредит.

Есть версий две о смерти Збарской,
Как о причинах, так и где,
Как и о жизни её царской,
Как до опалы и в «узде».

Наряд милиции был вызван
В один элитный срочно дом,
Чтоб случай смерти был бы признан,
Хозяйки, Збарской, жившей в нём.

По виду и по внешним данным,
Сама расправилась с собой,
Своей красе, ей богом данной,
Она дала как будто бой.

Бой обществу, где в нём вращалась,
Элите, моде той страны,
В зените славы, где «купалась»,
Когда услуги не нужны.

Вторая версия – в больнице,
В больнице вовсе не простой,
В психиатрической, для «птицы»,
Какой она была больной.

По первой версии – снотворным
Себе устроила конец,
Второй – лишь пищей рукотворной,
Оставив на себе венец.

Венец загадочности жизни,
Загадки смерти, наконец,
Её загадки «тихой» тризны,
Как «безызвестный» мод творец.

В квартире вскоре объявились
Сотрудники из КаГэБэ,
Милиция аж «прослезилась»,
Они забрали всё себе.

Во всём видна их торопливость,
Искали важный документ,
И в то же время одержимость;
Секретный в жизни он -- момент.

То был дневник о жизни Збарской,
Его, конечно же, нашли,
В нём многи(е) годы жизни царской
Правдиво отображены.

Исполненного с чувством долга,
Сотрудники собрались прочь;
Они искали его долго,
Никто не мог им в том помочь;

Предупредив соседей строго,
Не разглашать сам смерти факт,
И журналистам чтоб ни слова,
Поскольку смерть – секретный акт.

Хотя в ту пору «рдела» гласность,
Но, ни один советский СМИ,
Не внёс в кончину Барской ясность,
Скорей всего – не знали б мы.

Но нам помог в том вражий «Голос»;
Раздался он на грешный мир:
«Советской моды первый колосс
Внезапно, без причин почил.

Сама покончила с собою,
К тому же КаГэБэ – агент,
Пленила моду красотою,
Скрываясь ею, как под тент.

В последствие дневник Регины,
Как главным станет документ,
Раскроет нам он все «пружины»,
По жизни, что «творил агент».

О тёмной стороне всей моды,
Скрывалась та из-за кулис,
Такой и «награждал» все годы
Регину с модой «хитрый лис».

2

Известный всем создатель моды,
Наш знаменитый кутерье,
Он мастер моды от природы,
Он – Слава Зайцев, по судьбе.

Благоволившая Регина,
Сумела нужный дать толчок,
Она ему, как та пружина,
Сумела «подарить прыжок».

Прыжок в мир моды и признанья,
В стране, как лучший кутерье,
Но он ей также дал названье,
Оно «идёт» к её судьбе.

Большой загадкой под покровом
Великой тайны, словно ночь,
Работа, жизнь текли под кровом,
Она – Советской моды дочь.

Своё рожденье сделав тайной,
Любовникам за рубежом,
Которых обложила данью,
Вложив в рассказ свой весь дурдом.

Она внушала им упорно,
Она – любви запретный плод,
Дитя, родившись так проворно,
В то время был отважный ход.

Артисты цирка мама с папой,
Она – советский акробат;
Гимнаст хорватский, тихой сапой
Родили дочь, как результат.

А для поклонников столицы –
Принцессой, правнучкой царя,
Из Черногории явиться
В Союз решила и не зря.

Отсюда, внешность необычна,
Весь вид её, её глаза,
А по латыне имя – зычно,
Как «королева» -- всем гроза.

На самом деле, в документах
Колесникова есть она,
В нехитрых наших сантиментах,
Семейной пары – дочь сполна.

Учительницы, интенданта,
Родилась в тихой Вологде,
Конечно, не был он гарантом
Для дочери в её судьбе.

Насчёт родителей Регины
На Западе – другой вариант,
Они не есть простолюдины,
Отец – не просто интендант.

На самом деле, ранг их выше,
В разведке служба их текла,
Но этот факт достоин «крыши»,
Чтоб жить спокойно там могла.

Провалом кончилась карьера,
Сослали жить их в Вологду,
Но у отца возникла вера,
Что дочь «загладит» их беду.

Готовил он её со школы,
Красавицу-суперагент,
Уде со школы – в ней «приколы»,
Себе готовила «презент».

Она познала в совершенстве
Три основные языка,
И по прыжкам она – в перве;нстве,
С парашютом, свысока.

По самбо – мастер в кандидаты,
По биатлону – чемпион,
Должны такими быть солдаты,
Чтоб посылать их за кордон.

К тому ж ещё – такая странность,
Хотя наделена красой,
Свиданий не было, как крайность,
Как будто, дорожа собой.

Пойти по линии разведки,
Ей преградила путь судьба,
Она осталась словно в клетке;
За власть в Союзе шла борьба.

Паденье Берии явилось
Той самой роковой судьбой,
Что «Маты Хари» мы лишились,
Страны Советов нам родной.

3

Итак, её судьба не сразу,
Но всё же вывела в тот свет,
Заложенные «метастазы»,
В процессе юношеских лет;

В ней вовсе не пропали даром,
В разведку шла другим путём,
В мир моды окунулась с жаром,
К тому же – женщина с умом.

Она приехала в столицу,
Её бесспорно покорять.
Её такую, как «жар-птицу»,
В ГИК не замедлили принять.

Хотя в нём конкурс был огромный;
Не на актёрский факультет,
На факультет в нём боле скромный,
Экономический «обет».

Упомянуть здесь нам не лишне,
В олимпиаде городской,
По математике в ней вышла
С победой над своей судьбой.

Опять успеху поступленья
Красавицы из глубины,
Поддержкой как из «Управленья»,
Дать объясненье не могли.

В конце годов пятидесятых,
Известный всем Моделей Дом,
«В Мосту Кузнецком он зачатый»,
«К нему нагрянул словно гром».

Нам всем становится понятно,
Что не дремало КаГэБэ,
Понять Регине дали внятно,
Привлечь её к своей борьбе.

Осведомитель будет верный,
С таким талантом, красотой;
И результат явился щедрым
Средь молодёжи не простой.

Особо знать властям хотелось,
Что «золотая» молодёжь
Болтала, с кем она вертелась,
Каких идей в главах «падёж».

Последние два курса ВГИКа,
Почти не посещала ВУЗ,
Нам всем покажется всё дико,
И даже, вроде, как конфуз.

Диплом, конечно, получила,
Но делом была занята,
Тех иностранцев «приручила»,
Что для страны их роль важна.

Большим успехом для Регины,
Как говорится – звёздный час,
Шестой студенческий всемирный
Слёт молодёжи стал у нас.

За две прошедшие недели
Ей удалось завербовать,
Агентов верных нам на деле
Под сотню, если сосчитать.

И, если верная та «справка»,
То как не оценить весь труд,
И значит, на Регину ставка
Прошла, как чистый «изумруд».

А год спустя, в руках с дипломом,
Она уже – «рабочий класс»,
Она сроднилась с Модой Домом,
И наступил вновь звёздный час.

В толпе идущих по бульвару
Была замечена краса,
Её естественные чары
И бабья русская коса.

Так, вместо студии Мосфильма
Работой стал Модельный Дом,
В него и вовсе не насильно
Попала просто, как в «роддом».

Моделью создала природа,
А коль её ещё одеть,
Глазам не будет дальше хода,
Как только на неё «глазеть».

Но даже слово «манекенщик»
В Союзе не было тогда,
«Одежды демонстратор крова»
Жила профессия всегда.

Равнялась пятому разряду
Рабочей ставки трудовой,
С рублями восемьдесят кряду,
Часов по десять день порой.

Где нет нормального питанья,
Интриги, склоки каждый день,
Где шлейф о них «иноболтанья»
Наводит «тень и на плетень».

Всем «демонстраторшам» одежды,
Им – «потаскухи» имена,
В постелях лишь была надежда,
Карьеру сделает она.

К примеру, наш актёр Никита,
Всем нам известный Михалков,
Жену он взял, но всё – закрыто,
Из тех же самых «уголков».

В такой вот дикой обстановке
Была моделью в Доме том,
Ведущей в нём без той «уловки»,
А красотою, «сглазив» Дом.

Существенный лишь недостаток
Она имела, как модель,
Кривые ноги – случай гадок
Для их профессии, как «мель».

Поскольку моды все в Союзе
Всегда шли ниже их колен,
То «шар всегда болтался в лузе»,
И ноги «попадали в плен».

Во плен той юбки или платья,
Особый создавая шарм,
Удачным выходом для счастья,
Беря весь подиум на штурм.

4

Карьере же Регине Збарской
Помог Гагарина полёт,
Поистине карьере царской,
Как самый настоящий взлёт.

Во многих отраслях хозяйства
Россия вырвалась вперёд,
Конечно, элемент зазнайства
Коснулся и Моделей Мод.

Моделей Дом, что на Кузнецком,
Внезапно стал вдруг выездным,
А многим модам, но советским,
Приоритет – необходим.

И Органы вновь не дремали,
Моделей Дом – уж их отдел,
Они на Запад засылали
Моделей для известных дел.

В Верху же приняли решенье
Неделю моды провести,
И чтобы не было сомненья,
В Париж всю моду привезти.

И десять лучших манекенщиц,
Регина тоже среди них,
Красивейших советских женщин
Не упустили этот миг.

Показ коллекции моделей
В Париже произвёл фурор,
Впервые публика на деле
Увидела страны «простор».

И красоту самих моделей,
И красоту, на ком сидят,
Сапожки на ногах блестели,
На молниях от самых пят.

Но не пускали за границу
Её с такою красотой,
Уволокут, как ту жар-птицу,
Из родины её родной.

Ей предложили выйти замуж,
Тем более, что был «посыл»,
Страховкой будет она там уж,
Чтоб сей «бриллиант бы не «уплыл».

Ей очень нравился художник,
Он популярен в те года,
Лев Збарский был её «заложник»,
Им увлекалася она.

Но сам жених был осторожен,
Идею встретил он в штыки,
И почему жениться должен;
Но дело сделали звонки.

А он – безмерно возмущённый,
Зачем Модельный Дом мне в дом?
Провинциалкой недовольный
И репутацией их в том.

Он – академика потомок,
Кто Ленина «вложил» в бальзам,
У Збарской ход был слишком ловок,
Из «грязи» вылезти в мадам.

Колесникова стала Збарской,
Фамилия – и та звучит,
Напоминая слово «царской»,
А прежняя – чуть-чуть горчит.

Когда же дефиле в Париже
Постигло бешенный успех,
Она и мужу стала ближе
И к славе больше, чем помех.

Одна парижская газета
Под заголовком в весь аршин,
Успех так описала этот,
Как новый в мире мод почин.

«Свекор над Лениным трудился,
И заморозил его труп,
Он в мавзолее очутился,
Но разморожен мод уступ».

А героиня новой моды –
Регина Збарская – модель,
Она страны Советов родом,
Россия здесь достигла цель.

5

Успех дебюта Реги Збарской
Для КаГэБэ стал вновь успех,
Она была подарком царским
Для их секретных всех «утех».

Здесь не должно быть удивленья,
Все способы годятся в бой,
Когда в разведках привлеченье:
Красивых женщин ставят в бой.

Они и служат разным целям,
Борьба с врагами, шпионаж,
А также привлекать к постелям,
Кто кто-то хоть немного – наш.

Она являлась «секс – подарком»
Для нужных органам людей,
Ведь в нашем мире очень «жарком»
Полно враждебных нам идей.

Как только западный политик,
Иль даже просто журналист,
Наводит массу «нужных критик»,
И даже кто-то там «фашист»;

На смену выпускают Регу,
Должна «подарком» быть ему,
Дарить ему всю женску(ю) негу,
Без всяких лишних почему.

В воспоминаниях счастливцев,
В любви настолько хороша.
Что даже в возрасте «ленивцев»,
В их юный мир она вошла.

Кто с нею побывал впервые,
Его тянуло к ней всё вновь,
В любви утехи -- столь родные,
Его пленяет к ней любовь.

«Система Збарской» вся на деле
Работала примерно так:
Ей в КаГэБэ придти велели,
Очередной «вменяя брак».

Ей выдавали и валюту,
Одежду модную, бельё,
Билет в Париж, и там с уютом
Снимали для неё жильё.

А дальше – с важною персоной
«Работа» -- ночи напролёт,
Неважно ли довольна оной,
Ей всё равно идёт в зачёт.

Конечно, кое-что имела,
Был некий личный интерес,
Но главное всё дело смело,
Всегда имело нужный вес.

Одним источником в то время
Тенденций модных по стране,
Журнал был «Моды», но, как бремя,
Он был приравнен, как к броне.

Когда в Москве свершился первый
Международный фестиваль,
Расчёт с показом мод стал верный,
А для гостей – он, как «мистраль».

Как неугодный всем им ветер,
С Востока «дунувший» на них,
Весь Запад наши моды встретил,
Признав их лучше, чем своих.

Тогда же, к этому событью
Был приурочен «Мод» журнал,
Где на обложке, как открытье,
Регины Збарской вид торчал.

Обворожительной брюнеткой,
В великолепном платье «Русь»,
Моделью первою Советской,
С улыбкою и, спрятав грусть.

А платье то – шедевр искусства,
Икон на русских в нём мотив,
У всех «зашкаливало» чувство,
Свой взгляд к Регине обратив.

А этот выпуск спецжурнала,
Конечно, облетел весь мир.
И публика везде узнала,
Что есть у моды свой кумир.

Тогда весь вид Регины Збарской,
Особенно её лицо,
Визитной как бы стало «маркой»,
Всей моде Запада назло.

Феллини Фредерико даже,
Увидев русскую «Лорен»,
Сказал: «Она всех женщин краше,
Она давно всех взяла в плен».

С таким «подарком от Лубянки»,
Из знаменитейших людей,
«Садились вместе с нею в санки,
Прижавшись телом к ней плотней»;

И Пьер Карден, и Фи;дель Кастро,
И Вилли Брандт, и Ив Монтан,
Феллини и Пабло; Пика;ссо,
И попадали все в капкан.

Свиданья все уже на плёнке,
Для нас – важнейший компромат;
А Ив Монтан, прижатый к стенке,
Уже и жизни не был рад.

Когда же в Чехию вторженье
Он войск Советских осудил,
И в знак протеста, возраженья,
Порвал с Компартией «удил»;

То КаГэБэ в порядке мщенья
Ответный «в дар – ему удар»,
Его с Региной все «мученья»,
Жене отправил просто в дар.

А также и в одну газету,
Что вызвало большой скандал,
Жена Симона новость эту,
Всю ссору обратила в «Бал».

Который кончился разводом,
Для Ива – слишком дорогим,
И бедный Ив, «облившись потом»,
Морально стал вдруг осудим.

6

В интимной жизни «беспорядок»
И КаГэБэ постылый плен,
Супругу стал настолько гадок,
От мужиков всех знатных смен.

Иметь детей с ней нет желанья,
Когда рожать пришла пора,
ГэБэ в порядке приказанья:
«Изъять ребёнка из нутра».

Ведь им нужна была богиня,
А вовсе не кормяща(я) мать,
Её такую он не принял,
Не зная, где могла зачать.

Сбежал к Максаковой он Люде,
Красивой, боле молодой,
Чтоб не стыдили Лёву люди,
Чтоб не был он умом больной.

Когда в семье уже с ним новой,
На свет явилося дитя,
Регина выть была готова,
Себя во всём теперь кляня.

Недолго жили они вместе,
На Запад Лёва подался;,
Последню(ю) «каплю отдал чести»,
Дитё оставив без отца.

Дитя, которого желала,
И мужем брошена она,
Себя во всём винить начала,
Душа вся горечи полна.

Была попытка кончить с жизнью,
Врачи, однако же, спасли,
Она ещё «не спела песню»,
Ей вновь к модели «путь зажгли».

Недолго значилась моделью,
Была уволена она,
Для КаГэБэ была же целью,
Как «всемогущая волна».

«Накрыть собою, кто им нужен»,
Всегда иметь чтоб компромат,
Исправно в этом плане служит,
Без сбоев, словно автомат.

Её фигура – идеальна
И шарм по-прежнему велик,
Пред нею «падали» морально,
Лишь сохраняя в тайне лик.

В объятьях страстных у Регины
С «родным» пятном на голове,
Отведал сладостной «малины»,
Потом страны стал во главе.

Приказ дал лично сам Андропов,
Хотя и были земляки,
Чтоб был в запасе «мощный штопор»,
И конкурента б «замели».

Создали жизнь ей, как элите,
Авто, квартиру и оклад,
В снабженье не была забыта,
Всё шло у ней на лучший лад.

7

Очередным её романом
Стал югославский журналист,
Который лестью и обманом
В её судьбе «станцует твист».

В Россию прибыл по заданью,
Олимпиаду освещать,
Но встретив Барскую заранее,
Решил он планы поменять.

Брюнет, красавец он мужчина,
Регину просто покорил;
И в ней сработала «пружина»,
Он от неё не отходил.

В интимной близости с Региной
Он звал её своей женой,
Он «рисовал» ей всю картину,
Как он возьмёт её домой.

Как купит дом на побережье,
Как жить счастливо будет с ней,
Как жизнь она забудет прежню(ю),
Она ему же всех милей.

В любви испытывая счастье,
В порывах нежности к нему,
Ему поведала все «страсти»,
Что пережила наяву.

Она – агент страны Советов,
Лишь секс – оружие её,
Она курсирует по свету,
И в этом – всё её житьё.

Сейчас работает в России,
Элита у её вся ног,
Ей надоела вся стихия,
Спаси меня мой милый бог.

Собрав её рассказы в книгу,
«С Региной Збарской сто ночей»,
Он показал России фигу,
Покинув свет её очей.

Подробно сказано всё в книге,
Когда и с кем она спала,
«Элита вся лежит в интриге»,
Такого власть и не ждала.

Удар на власть настолько сильный,
В ней связи с членами ЦэКа,
Регине» «втык» был столь обильный,
Придти в себя уж не смогла.

И в личной жизн неудачи,
В карьере тоже ведь провал,
Ей организм даёт все «сдачи»,
Приобретя уже «накал».

Лекарства губят нашу диву,
На подиум ей нет пути,
Ей чтобы быть, конечно, живу,
В уборщицы пришлось пойти.

Но постоянные допросы
Лишают воли всё сильней.
Пред нею ставят всё вопросы,
Зачем же жить на свете ей?

Уйти из жизни – вновь попытка,
Но вновь врачи её спасут,
Вся жизнь Регины, словно пытка,
Мешает жить её же суд.

Всё время мания погони
За собственной её душой,
Депрессии вплоть до агоньи
Со стороны страны родной.

Подавленность и психбольница,
Леченье от больной души,
Мешает снова ей пробиться
Из этой «нравственной глуши».

Её знакомый старый, Зайцев,
Теперь известный модельер,
К себе взял Регу, «двинув пальцем»,
Без риска сходу взяв барьер.

Болезнь душевная созрела,
Призвав её покинуть свет,
Лекарств смертельну(ю) дозу съела,
И умерла во цвете лет.

Но даже смерть красы-модели
Была страшна всем наверху,
Указом тайным смерть посмели
Сокрыть её, как чепуху.

Не хоронить, а сжечь велели,
С большим секретом ото всех,
Чтоб люди даже не сумели
Найти и след, и даже вех.

Сожгли в печи, где в своё время
Сожгли врагов своей страны,
Их имена, как тяжко(е) бремя,
Не волновали душ струны.

Июль 2016