Гимны свободы

Через пару минут я забуду начало строфы
И никто не уловит подмены в конечном варианте.
Эксгумацией трупа займётся потом некрофил
И разложит по полочкам прах императорских мантий.

Аккуратно, с опаскою распеленает меня,
Чтоб не вызвать распад окончательный зыбкой структуры.
Когда с мумии схлынет тугая забвенья броня,
Развернутся дебаты вокруг моей хрупкой натуры.

Издевательством будет решение не замечать
Мои тонкие сборники дерзости в толстых журналах.
Пожалеет потомок, снимая молчанья печать,
Пересохшие гроздья куплетов под гнётом опалы.

Иглы логики бойко тиранят сведённую ткань,
Не давая увязнуть в блуждании однообразном.
Расплетая эмоции по волокну из клубка,
Обнаружит настырный эстет незажившие язвы.

Неожиданно брызнет на волю сукровицы яд,
Сокровенные соки бегут, будто смертник из плена,
Наслаждаясь фантомною болью, слова забурлят,
Оживляя страданием плоти глубины Вселенной:

Отражение бури желаний на векторе сна,
Сочетание мрамора опыта с воском теорий.
Я люблю поиск истин — источник случайных сонат,
Вырывающий из подсознания блеск ораторий.

Пальцы не успевают фиксировать полный сумбур.
Это — гимны Свободы, их не закрепить на бумаге.
Разъярённые звери ума раздирают судьбу,
Деспотично верша произвол в её каждом зигзаге.

Отпусти меня, кто бы ты ни был, — нет силы терпеть,
Как нутро превращает в понятия бездна сигналов.
Подключённый, как мощный компьютер, в единую сеть,
Информацией перенасыщен по сотням каналов.

С отвращеньем и ужасом бедный служитель наук,
Повинуясь мольбам поражённого тяжкою бранью,
Обольёт керосином папирусы адовых мук
И взовьётся душа, пламенея в последнем скитанье.

1992, 1999