Ужасы нашего застолья

Вообще-то на людях я плачу редко.  Был такой грех в школе: залиться слезами из-за полученной тройки за контрольную, потому что «три» – это полный беспредел твоей жизни и больше ничего хорошего не предвидится…  Но потом вышеупомянутая жизнь навалилась всерьёз, и слёзы прошли. 
А тут сидим мы за столом у нашего «нефтяника». Есть у нас такой сосед по даче. Только наша дача скромная, а его тоже скромная, но у самого водохранилища.  Слух был, что на деньги за эту скромность целый завод запустили.
А стол нефтяного магната надо видеть.  Ничего особенного, но добротно, всего много и душевно так. Выпили, поели и запели…  Он в юности КСП увлекался, ну,  и привычки соответствующие остались, а репертуар – оттуда: «солнышко моё», «виноградную косточку», «чёрный ворон, что ж ты…»  Нет, «чёрный ворон» -  это уже не КСП.  Только в разгаре вечеринки хозяин возьми да скажи: «Публикация у меня вышла!» И назвал такой издательский дом, что мы ахнули.  Ну, понятно, сказали мы, про успехи в главном бизнесе страны по перекрыванию кровяных артерий родины.
Нет, говорит, про мою охоту в Африке.  И гордо бросил на стол пачку фотографий, штук сто.  И мы развеселились, разделили фотографии на стопочки и давай приключениями любоваться. 
Только любовались недолго. На каждой фотографии – новый зверь, красивый, могучий, яркий, но только мёртвый.  И поначалу это не видно, настолько искусно сделано фото: профессионал щёлкал и говорил неживому зверю «сыыр», возможно, на каком-то африканском наречии.  И вот все эти сто зверей и были убиты нашим героем всего за неделю. Я держалась, держалась, слёзы копились, а потом как дождём хлынули. Да я и не одна такая: супруга магната тоже за голову держится. 
Вышла я на сельскую тропу, иду домой. Тропа пыльная, и моими слезами покрывается, шипит, остывает от дневного солнца.  И мысль только одна: купить много оружия и отправить в далёкую Африку – каждому зверю по ружью. Для встречи с охотником.  А тут и поле за околицей. Стерня невысокая. Миг – и прямо из стебельков вертикально вверх  взвивается зверь и за мгновение растворяется в воздухе.  Я, конечно, покричала чуть-чуть от ужаса.  Лиса мышковала.  У нас вообще лисячьи места.  Вот и передай, лисёнок, своим: я за вас, за зверьё и здесь, в Подмосковье, и в Африке, и по всему миру.   


Наше африканское утро начинается рано: в пять уже на ногах. К тому, кто любит поспать, Африка отнесётся равнодушно.  Лёгкий завтрак: кофе варим сами в небольшом уютном ресторане нашего клубного отеля.  Печенье, вода, а больше ничего и не хочется в такую рань.  Погружаемся в джипы. Только пятнадцать минут езды по заповеднику, на территории которого мы и проживаем, и машина останавливается.  «Пожалуйста, тише», - говорит наш Ranger, ослепительная голубоглазая блондинка лет пятидесяти. Всего в двухстах метрах от машины в густой траве спят звери. Африканская земля представляет собой огромную уютную спальню.  И я, как и все в джипе, замираю и шепчу: «Африка, я люблю тебя».