Записки с того света 1. Выход

Цепи моего самоубийства не отпускают даже после смерти. Натурально! У меня есть цепь. Правда прикована ей не нога, как ожидалось, а почему-то правая рука. А сижу я в мазанке какой-то серой. Словно из земли она, земляным же выступом и ложе моё – «кровать». А цепь вмурована в пол. Дверь есть, но никто не приходит.

Я сижу одна, весь день одна.  День – это, конечно же, не то понятие, оно из той, из прошлой жизни. Здесь нет ни ночи, ни дня, серое какое-то всё просто. Правда, есть окошко у меня, я могу дотягиваться до окошка. Но всё, что я видела значительного – это корабль. Он приходит весь такой огромный, чёрный. Почему-то жутко на него смотреть. Так неприятно. Море рядом, но ни запаха, ни шума, ни криков чаек нет. И люди там – на берегу серые, сидят в камнях прибрежных. И корабль – то нет его, то, смотришь, появился.

Я не жалуюсь, не так уж тут и плохо. Скучно только, хотя мне и не привыкать. Ко мне никто не приходил, и я не знаю, придёт ли ко мне кто-нибудь вообще.
Я чувствую, что всё несправедливо. Да, я себя убила и у меня есть на то причина. И это болезнь, вообще-то, такое состояние, как у меня. Но что-то я людей в белых халатах  здесь не вижу. Хм, а хочется, чтобы кто-то пришёл,  помог.

А тело? Есть какое-то. А из чего? Не знаю. Не то, конечно же, что было раньше. Почему-то всё материально так. И мазанка, и цепь, и тело, как будто и не изменилось ничего.
Не так себе я это представляла, не знаю как, но всё-таки не так.
………………………………………………………………………………………………………………………………………………………….
Сижу одна, сна здесь нет, и это грустно, нельзя даже забыться, хоть чуть-чуть. О чём подумать? Тоже неизвестно. Вот, думаю, откуда здесь, вообще, всё это? Не понимаю, как предметы, которые люди производят на земле, оказываются здесь? Мазанка, корабль, цепь. Мы что, на самом деле, ничего, что ль сами и не создаём, никаких проектов вещей? Просто черпаем готовое отсюда?
Ладно, тело, море, скалы – это всё создал Бог, как считается. Если он есть, конечно. По крайней мере, это было всё до нас. Всё нам досталось, и мы не создавали ничего, не выбирали даже. Жизнь эту проклятую не выбирала я! А-а-а-а-а! И вот, поди ж ты, невозможно даже умереть. Это возмутительно так! Просто…  Не хочу я быть, ну, не хочу!

Уф, что-то я от темы отвлеклась. Предметы… Может, мы сюда проносим их своим сознанием? Хотя я городская девочка, и мне знакомы серые, с огоньками, дома, асфальтовые ленты. Мазанка – я их и не видела даже. Корабли с детства грезились, конечно. Море, корабли, но не такие же уродливые, в самом деле. Хотя я уже начинаю радоваться этому пугающему кораблю – хотя бы что-то в этом мире происходит.
……………………………………………………………………………………………………………………………………………………………
Ну, дождалась! «Вчера» была Она. Хоть кто-то, наконец. Пришла такая вся… в белом плаще. Мулатка с гладко уложенными волосами, с лиловой помадой на губах. Высокая такая, каблучищи! Цветной платочек вокруг шеи. Заходит в дверь и стул, за собою тащит. Такая села на свой этот изящный и высокий стул, ногу на ногу :

- Ну,- говорит,- тебе, как новенькой, анкету заполнить нужно.
- О, ты даёшь! Анкету! Ты хоть помнишь, где мы есть? Что за бюрократия такая? Или я тебя в своём мозгу тоже сюда притащила? Не думала, что у меня богатое воображение такое. Ты кто? Ты настоящая вообще?
Она помялась:
- Что ты, - говорит, - хочешь знать? Я здесь, ну, вроде как, штатный психолог.
Вот, дождалась кого-то хоть «в белом халате».
- Понятно, - говорю, - А дальше что?
- Не хочешь рассказать, как ты сюда попала?
- Я думала, ты уже знаешь всё.
Опять замялась:
- Да, конечно, знаю. Но, видишь ли, здесь важно говорить тебе.
- А почему?
- Так, для установления контакта. И для того, чтоб я могла понять, как ты, произошедшее с тобой, сама-то видишь.
- Рассказывать-то нечего. Жила, жила… потом  жить надоело. Восемнадцать, ещё чуть протянула и…  Да ну её! Всю эту жизнь, не стоило мараться, не стоило в тот мир и приходить. Ничего хорошего я там не получила, одна бессмыслица сплошная, да и всё.
- Но ведь плохого ничего не происходило.
- Да. Только как всё это объяснить? Тут дело не в плохом или хорошем. А просто не хотелось жить всю жизнь и всё. Мне вообще быть не хотелось, ну, существовать… вообще.  Сейчас сижу тут, в этом сером месте. Неужели это сложно так – не быть? Если я это выбираю? Если я хочу просто не быть?
- Нет, это невозможно, мы не выбираем.
- Но почему? Но почему?
- Мы как море, скалы или цветы не выбираем, быть ли вообще. Мы созданы. Мы просто есть, и этого не изменить. Для того, чтобы убить себя, ты должна выйти за свои пределы. А это невозможно.  Ты заперта в самой себе,  смогла убить лишь тело – временную часть,  данную тебе для существования в том мире. И лишь в другое место перешла, существовать же никогда не перестанешь.

И улыбнулась так, чуть-чуть. Такая вся ухоженная, с маникюром. Я никогда так сроду не могла. Я больше походила на мальчишку. Если ногти на ногах вдруг постригу, то те же ноги не побрею, забываю. Или причёска – непонятно что. Как это всё можно собрать вместе, как постоянно следить сразу за всем? Хотя о чём я? Мы же не в телах. Мы же, вообще, неясно что такое.

- Ну вот, я есть, а что такое Я? Когда здесь тела даже нету. Что здесь остаётся от меня? В чём ещё я?
 - Ты мыслишь в верном направлении. Над этим предоставляю размышлять тебе самой. А мой час вышел.
- Час?
- Да, мы хоть и в ином мире, но всё же время здесь какое-то есть.

И, не прощаясь, стульчик подхватила и ушла. Но правда в том, что стало всё же легче.
………………………………………………………………………………………………………………………………………………………..

Вот, хорошо, она опять пришла и спрашивает:

- О чём ты хочешь поговорить на этот раз?
- А о тебе.
- Что хочешь знать?
- А ты жила или просто, ну, я не знаю…
- Да, жила.
- Ух ты! И что же там с тобой случилось?
- Я не хочу об этом говорить, так уж сложилось, что сейчас я здесь.
- А там ты тоже работала, ну, типа,  психотерапевтом?
- Да.
-Вот это да! Вот это да! И что же, тут вас тоже, что ли, нанимают? Вы, так сказать, и не теряете ничего, с одной вакансии и сразу на другую.
- Ну, нет, конечно, просто здесь мы вызываемся помочь. Это же призвание, к тому же опыт есть уже.
- То есть, волонтёры?
- Да, можно так сказать. Разочарована? Что? Что с тобой такое?
- Да, просто думала, что здесь должно быть по-другому, ангелов, что ли, ждала… Существ каких-то прямо здешних, мудрых.
- Прости тогда, что я к тебе пришла.
- Ну что ты! Это хорошо, что ты пришла.
- Ангелы тут тоже есть, конечно. Только, как это получше объяснить? Тебе будет больно их увидеть.
- Больно? Как это и почему?
- Слушай, извини, конечно, но ведь ты покончила с собой. Ты что, когда это делала, представляла, что к ангелам идёшь? Ты же надеялась не существовать?
- Да, нехорошо напоминать об этом. Просто сказка есть какая-то в душе, и в неё веришь, хоть она и очень глубоко.
- Понимаешь, ангелы живые, - замолчала и впервые посмотрела в окно. Я тоже посмотрела – там ничего совсем не изменилось. Те же люди, корабля не было, бескрайнее серое море. И небо почти в тон ему, лишь чуть светлее. Серо, серо…
- Живые, значит. Понимаешь, ты и при жизни не была очень живой, не обижайся. А они… если б вошли сюда, то ты бы сразу ощутила, как мертва в сравнении с ними. И тогда тебе стало бы очень-очень больно. Мне тоже тяжело на них смотреть, - вдруг добавила она. Мы, многие из нас не слишком-то живые.
Она смутилась, улыбнулась чуть. Наверное, впервые ей было неудобно что-то говорить. А мне от этого немножко стало легче, что и она такая же как я. Конечно, круче, но, возможно, не намного.
- Ну, я пойду. Ты не скучай, пока. Также со стулом к выходу, но улыбнулась чуть теплее.

А что, такие интересные дела, оказывается, здесь творятся!
…………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………

- А как твои размышления о том «Что есть Я?» - Она пришла опять и села как обычно.
- Да никак. Ещё лет шесть мне было, я к зеркалу зачем-то подошла, так посмотрела на себя и… бух! И села. А что же, думаю, такое я? Как это – Я? И так внутри всё странно – странно стало. И дело было даже не в этой девочке сидящей. Что-то другое, головокружительное, что ли, вглубь уходящее. Что-то невозможное даже, чего нельзя понять и пережить. И страшно, хотя страшного нет ничего. Какое-то огромное пространство, наполненное тайной, живой тайной. Не знаю, как всё это объяснить.
- Да, понятно, видишь, здесь опять же, чтобы понять это «Я», схватить и рассмотреть, нужно тоже выйти из себя, а это невозможно. О чём уже мы говорили, и каждый из нас сам для себя остаётся вечно неуловимым и непостижимым.
- Слушай, мы ведь тогда говорили о том, чтобы не быть.
- Да.
- А если «Я» и сама жизнь, существование – одно и то же.
- Бытие, как говорят философы о глубинной жизни.
- Да, Бытие и Я не разделить. То есть Я и есть сама жизнь, само существование, поэтому и уничтожить меня невозможно… никому.
- Интересно, ты очень глубоко и необычно мыслишь, - улыбнулась так тепло и хорошо.
- Сама не понимаю, это заумно так и ускользает от меня. То кажется, что это очень мудро, то кажется, что просто ерунда. А ты, кстати, где живёшь? Здесь где-то?
- Нет, в другом, так скажем, измерении.
- И что, там хорошо?
- Да, хорошо.
- Как хорошо?
- Ну, там цветы, деревья, общаемся с приятными людьми.
- А почему меня тогда здесь держат? Ещё и на цепи?
- Не держит здесь тебя никто.
- Ну как же? Вот же цепь!
Она плечами жмёт, отводит взгляд.
- А там у вас есть ангелы?
- Н-н-нет, они бывают, но нечасто. До ангелов ещё не доросли.  Она опять чуть криво улыбнулась.
- Ну, да, ещё не настолько живые. И это ты, а как же тогда я? А, кстати, это даже интересно, почему цепь не на ноге, а на руке, на правой.
- Хочешь сама подумать?
- Время вышло?
- А? Да… ну да… Я пойду… - и снова вместе со стулом вышла.

Даже этот стул красивый забрала.  Не такой он, чтобы уж совсем красивый, но получше, чем всё здесь. Здесь же серое такое всё, ну, прям, тоска. Впрочем, я уже об этом говорила.

- Я поняла про цепь.
Она сидит такая же, вся в белом. Одежду не меняют видно тут. Одежды нет, конечно, видимость одежды. Я тоже не меняла ничего. А может у неё такая униформа специально для меня и для таких как я, к кому она как доброволец ходит. А там, в своих цветах, лугах она в каком-нибудь цветастеньком же платье?
- Так что ты поняла?
- Правая рука – это ведь действие, так? А цепь её и держит. Вернее это меня так держит за неё. Запуталась совсем, ну, помоги же!
- Всё правильно, ты выбрала Небытие. Не быть, значит, не действовать ведь тоже. Не действовать и ничего не создавать.
-То есть я не могу не существовать, но могу не действовать. Тогда понятно.
- Твой выбор просто создал эту цепь. Хотя это символ, не более, чем символ.
- Очень уж какой-то прочный этот символ.
- Да, это так.
Ей как будто стало неудобно. Она поднялась.
- Эй, а ты можешь стул оставить здесь? Ну что ты его туда-сюда? Пусть постоит, в конце концов. Он мне тут не мешает.  Или ты не можешь?
- Нет, могу, даже тут тебе его оставить. Я могу тебе и ещё что-то принести из своего, ну, измеренья.
- Принеси тогда цветок.
- Что?! – В первый раз она так потеряла равновесие.
- А что, это так сложно? Он не выживет не в своём мире? – Я снова ощутила, как всё вокруг серо.
- Нет, выживет, если захочешь ты, если своей жизнью ты его поддержишь. – И снова улыбнулась тепло, загадочно так.
- Жизнью? Ты ж сама сказала, что во мне её нет. Я же от всего поотказалась.
- Кто знает? Жизнь всегда в нас где-то есть.

Она ушла, а я сидела, уставясь на этот стул. Хоть есть на что приятное посмотреть, он тонкий весь такой, изящный. Хорошо…

Да, у меня теперь на стуле есть цветок. Она была, мы снова поболтали. Мне хочется, чтобы он жил, чтоб цвёл, и я смотрю на него. Силюсь, силюсь своим взглядом так его держать, чтоб эта серость здесь его не поглотила.
Красивые в том мире, там, у них, цветы. Но я такого, видно, недостойна. Мне стало грустно, грустно так опять. Но, правда, грустно как-то по-другому.

Пол  тянет руку:
- У меня вопрос!
- Какой?
- А почему мы не на седьмом небе?
И с ним смеются двадцать ребят и два психолога. Да, нас теперь столько.
- Какие версии есть?
- Мы не доросли, не вышли рылом.
- Рай, выходит, не для бедных? – Пол снова испытующе глядит. Он бывший наркоман, и до сих пор худой и бледный. – Не для таких, как мы?
- Не для каких? – Психолог-волонтёр – тоже молодой парень задаёт вопрос, и все притихли, что тут отвечать?

А я сижу, смотрю и наблюдаю, так много вдруг всего произошло. Я даже оглянуться не успела. Я помню, как она тогда пришла, и я сказала ей:

- А знаешь, если б я могла поговорить так, как с тобой, там, на Земле, то может, я не совершила бы того.
- Ну что ж, я очень рада это слышать. Не все находят выход на Земле. Ты ещё очень мало пожила. Ты встретила бы людей других, друзей, себя бы отыскала постепенно.

О! Мне б её уверенность! Так говорят. Да, всегда так говорят, не знаю.
Так вот, ещё через пару встреч цепь исчезла. Я даже не заметила, куда и как. Когда Она снова пришла, то предложила выйти мне из этой мазанки-сарая. Сказала, что ещё такие есть как я, и что они тут группы собирают.

- Это те люди там, на берегу?
- Н-н-нет, те немножечко другие.
- Как это? Ведь это «рай» для суицидников?
-Ну, да, - Она неловко как-то усмехнулась. Не всегда же видимый есть суицид. Это те, кто тихо себя убивал, они кучней, они привыкли общества держаться.
- Чтобы не быть собой, чтоб не искать Себя?
- Да, видимо, и всё это печально.
- А корабль зачем?
- Корабль привозит сюда новых.
- Он тоже символ?
- А?
- Как цепь? Ну, нельзя же привозить здесь всё по морю на самом деле.
- Да, конечно, видимость земной жизни, так всем проще ориентироваться в этом мире.
- А вот я, кстати, совсем не помню, чтобы корабль какой-то меня вёз.
- На тебе был покров Небытия. Ты вроде как спала.
- Небытия?! Оно же невозможно!
- Ну, ты хотела. Иллюзию создать на время можно – последнее желание твоё. Это святое, всё-таки святое.
Теперь я не одна. Нам всем ещё так далеко до Седьмого неба. Длинный, длинный путь, но мы туда дойдём. Каждый дойдёт своим каким-то внутренним путём, и это происходит постепенно…