Лоскутки-24 О поэте Ричарде Красновском

9 августа 2016 года исполняется 85 лет со дня рождения российского поэта Ричарда Александровича Красновского. Он ушёл в 64 года тёмным ноябрём 1995 года. Изломанная трагическая судьба. Между тем, это уникальный  большой поэт. Я не сразу в этом убедилась, хотя первая встреча с ним произошла очень давно, где-то в конце 70-х. Он ещё с начала 60-х жил в Вельске Архангельской области, а у меня в этом городе жили родители,и я после вологодской "цитадели"  возвратилась в отцовский дом, где больше 5-ти лет меня дожидалась моя дочь. Я работала тогда в профсоюзной библиотеке в посёлке Лесобазы, куда однажды зашёл Ричард Красновский. У нас завязался разговор о поэтах еврейской национальности и получился какой-то спор. Толком уж и не помню в чём там было дело. Но помню, что Ричард ушёл из библиотеки рассерженный. Он даже напоследок  высказал мне такое:" О, да Вы, оказывается, черносотенка!" Видит Бог, никаких фобий ни к каким национальностям я никогда не испытывала. Но Красновского как-то ненароком обидела. Больше он к нам в библиотеку не захаживал. В августе 80-го я из Вельска уехала в Ленинград.Иногда приезжала к родным в Вельск, но  только в гости.
 Я уже была наслышана о поэте Ричарде Красновском, но ни его самого, ни его стихов встретить не удавалось. Знала, что он живёт в посёлке Кирзавод (Кирпичный завод) на окраине Вельска, ведёт жизнь обычного семейного человека, работает печником. Но как-то всем было понятно, что человек этот необычный, если за ним следит зоркое око вельской партократии, не разрешает ему печатать в местных газетах свои стихи, не уважает, не считает, не позволяет, не пускает... Одно НЕ-НЕ-НЕ. И в один из приездов в Вельск я позвонила Ричарду Красновскому. Совершенно не помню о чём мы говорили, но, вероятно, договорились о встрече. Он рассказал, как к нему доехать, указал № автобуса и адрес дома. Помню, что это был дождливый сентябрь. Я одела резиновые сапоги и поехала на Кирзавод. Ричард встретил меня со своей собакой-овчаркой тёмносерой масти. Жил он в квартире на 1 этаже красного кирпичного дома. Как-то сразу завязалась непринуждённая беседа. Оказалось, что у нас даже есть одна общая знакомая. Ричард знал, что я живу в Питере и сообщил мне, что в Питере  некогда он жил в одной коммуналке с поэтессой Нонной Слепаковой. А я была с ней в одном литкружке, когда училась в Ленинградском библиотечном институте. О нашей давнишней распре мы не вспоминали. Как-то исподволь, незаметно он стал разматывать передо мной нить своей жизни.Рождённый в Москве, ещё трехлеткой перевезённый в Ленинград, он так и не полюбил северную столицу. Всю жизнь он считал себя москвичом и всю жизнь был разлучён с Родиной-любимой Москвой. В Ленинграде прошло его отрочество и юность. Здесь же начались злоключения всей его последующей жизни. Первый привод в милицию в послевоенном, ещё не оправившемся от блокады Питере за какую-то оплошность, за то, чего он не совершал. Начитавшись приключенческих романов  о капитане Немо, о героях Джека Лондона решил податься в моряки и с другом стал  добираться на Каспий. Побег из дому обернулся водворением в КПЗ, а впоследствии заключением в исправительно-трудовую колонию. Первая тюрьма - питерские "Кресты", а Красновскому нет ещё и 18-ти лет.После этап в столыпинском вагоне в Свирский монастырь, в колонию для несовершеннолетних подростков.Что представлял из себя Свирский монастырь в то время и какие там были условия - это рассказ не для слабонервных. "Мерзость запустения" за колючей проволокой, загаженные полуразрушенные стены, голодное брюхо и невыносимо тяжёлый труд на лесоповале для его обитателей. Потом даже Карлаг не покажется Красновскому таким страшным, как тогда в 49-м  святое место на реке Свирь. Наконец, освобождение, возвращение в Ленинград, хлопоты с пропиской. Но, видно, какая-то мета, какой-то знак невезухи  изначально были на этом человеке.Он снова загремел на три месяца за ношение холодного оружия, за самодельный  ножик под вид финки. Но пока ещё всё были несерьёзные заморочки, молодецкая удаль, друзья  из так называемой "золотой молодёжи".  А впереди уже маячил Карлаг. Как уж там произошло, но случилась массовая драка, какое-то непонятное ограбление, сопротивление и нанесение травмы милиционеру, предательство друзей, суд и вынесение приговора - 15 лет  ИТЛ и 5 лет ссылки с конфискацией имущества. Суд состоялся в феврале 1953 года. Впоследствии Ричард напишет несколько рассказов о пребывании в Карлаге, о тамошних изуверских обычаях, об унижениях, измывательстве над человеком, но это был уже не тот питерский бесшабашный юнец, это была закалённая испытаниями личность. Но его глубинная сущность, его матрица оставалась неизменной. Это был высоконравственный, великодушный человек всегда, при любых обстоятельствах.
 На вольное поселение Красновский был направлен в энский лесопункт.-" Ну, а с работой получилось так,"- рассказывал Ричард,- я понял, что не потяну на лесоповале, окончательно угроблюсь и при опросе о специальностях сказал начальнику, что я печник. Никакого понятия о печном деле я не имел. Знал одно- над печником нет надзирателей, есть хотя бы призрачный глоток свободы, минуты наедине с собой. Я срочно съездил в район и купил в книжном книгу о кладке печей. Изучил, и дело пошло!"
 Сейчас не очень понятно была ли встреча в начале 60-тидесятых Ричарда Красновского с Иосифом Бродским. По Питеру они не могли быть знакомы, поскольку Бродский на 9 лет моложе Красновского.  В Коношу отбывать ссылку Бродский приехал осенью 1964 года. Он ничего не мог знать о живущем в соседнем Вельске Ричарде Красновском, поскольку тогда, как поэт, Красновский был совершенно неизвестен. В разговоре со мной Ричард ни разу не упомянул имя Бродского.А мне даже на ум не пришло спросить его об этом. Тогда ещё не была издана  в Москве книжка стихов Ричарда Красновского "Ветка ольхи", а Иосиф Бродский ещё не стал  лауреатом Нобелевской премии.
  Во вторую встречу с Красновским в конце 80-десятых я уже держала в руках маленькую книжечку " Ветку ольхи" и радовалась такой удаче Ричарда Александровича.Но сам он,как потом оказалось, радости по этому поводу не испытывал. Так отредактировали, так причесали по своему разумению, что самому автору трудно было разобраться его ли это стихи. Но, тем не менее, в Вельске к нему помягчели, потихоньку и в местной печати стали появляться его стихи, которые были услышаны вельчанами. Уже не было и не могло быть тотальной слежки за строптивым поэтом. Приближались девяностые годы. Вот его стихотворение от 30 января 1990 года
                Простите, люди! Всё, что с вами было,
                бесхитростно, особо не темня,
                я описал так мрачно и уныло...
                Простите мне, что не было меня
                так долго, что ничтожными словами
                я описал мой край и мой народ...
                Ведь видел я,ведь знал, что было с вами,
                но всей стране, как мне, зажали рот...
                Простите, сосны, всё, что с вами стало,
                и что не будет прощено вовек -
                вот этот рёв бездумного металла
                и то, что я обычный человек...
                Простите все скупые строки эти,
                хотя бы ради будущего дня...
                Ведь ничего на ветреной Планете
                и не было дороже для меня!
Ричард Красновский по-прежнему с семьёй жил на Кирзаводе и давно для его жителей стал необходимым человеком. По любому значительному поводу люди обращались к нему: грамотно написать заявление, посоветовать, что предпринять в том или ином случае, кого-то защитить, кому-то помочь. Случалось что-то экстремальное - к нему стучались в дверь, в окно в любое время суток. В девяностые Красновский от жителей Кирзавода был избран Депутатом Вельского горсовета. В 1991 году начал издаваться общественно-политический и литературно-художественный журнал " Важская область". Ричард Красновский принял в нём активное участие, стал ведущим автором отдела поэзии. В 1994 году в местном издательстве " Вельти" мне удалось издать сборник стихов "Крушина". Разумеется, одному из первых я подарила его  Ричарду Красновскому. В телефонном разговоре  я спросила его:"Ричард Александрович! А Вы когда будете издавать новую книжку?" Он вздохнул в ответ: " Наверное, не  очень скоро! Я не такой богатый, чтобы издавать новую." Я не могла предположить, что он был болен и скоро его не станет. Только спустя три года после смерти Ричарда его друг Александр Чесноков в 1998 году в Вельске издал "Избранное. Стихи и проза" тиражом 1500 экземпляров. В 2001 году Ричарду Красновскому посмертно (раньше не удосужились) была присуждена областная литературная премия им. Н.М.Рубцова. Сразу же после этого имя Ричарда Красновского включили в список почётных граждан города Вельска.
 В поэме "Осенние прогулки" далеко не в оптимистичном тоне Красновский воспел Кирзавод, который неотвратимо стал его судьбой. " Ты победила, красная скала! Я натолкнулся на тебя с разбегу..."