Сколько зверя ни корми...

Однажды мне в руки попался несчастный волчонок,
Он тихо скулил, затерявшись в лесу средь корней,
Его голосочек так жалобен был и так тонок,
Что я поспешила на помощь щенку поскорей.

Он голоден был, шерсть местами от ран полиняла,
На заднюю лапку не встал – перебита спина,
Как выжить сумел, бедолага,  я не понимала,
И от состраданья слезами умылась сама.

К нему наклонившись, взяла осторожно за холку,
С собой забирала, у сердца пригрев на груди,
Стал логовом теплым мой дом для растущего волка,
Не знала тогда я, что грянет беда впереди.

Я другом его называла и нежно, с любовью,
Открыто смотрела в его золотые глаза,
Не спал он у ног, а стремился всегда к изголовью,
От ласки такой на глаза набегала слеза.

И верила я, что вдвоем не страшны нам печали,
Он был всегда рядом, лишь взглядом его позови,
И теплые лапы меня на пороге встречали,
А в золоте глаз я ловила отсветы любви.

Однажды в окно постучал незнакомый мужчина,
Одной со мной крови, его я узнала тотчас,
Чтоб двери открыть обнаружилась быстро причина -
Из помыслов чистых судьба познакомила нас.

Ему отворив, накрывала я стол с угощеньем,
Мы долго общались, а волк мой скулил за стеной,
«Я их познакомлю», – казалось отличным решенье,
Ведь любящий сердцем останется вечно со мной.

Он вышел на свет, я страшнее не видела зверя,
Вой дикий, оскал, я назад отступала едва,
И первая мысль: спаси меня, Боже, не верю!
Впивались клыки в мою плоть, и исчезла земля.

И гостю досталось, терзал он и тело, и душу,
Он грыз его долго, при этом и выл, и стонал,
Как раненный кит, что штормом швырнуло на сушу,
Он был так силен еще, только душой умирал.

В агонии страшной мой волк с окровавленной мордой,
Последний прыжок совершил и в предсмертном пике,
Зубами вцепился смертельною хваткой за горло,
И ввысь устремился с душою моей налегке.

Нельзя приближаться, пусть даже и к слабому зверю,
Коль в жизни не можешь свою разделить с ним судьбу,
Родившийся волком останется им. Я не верю,
Что в мир этот бренный Голубкой вернуться смогу.

Ночами не сплю, прогоняя свое наваждение,
Дикий вой отовсюду мне слышится снова в дали,
Только песня его не  приносит, увы, наслаждения,
Помню кровь на губах, проклинаю тебя, не зови!