Семь двадцать

Она растворялась в объятиях страстно,
Когда он прильнул к её шее слегка.
В нежном порыве не боялась угаснуть,
Но планка на взрыв между тел высока.

Её стон разрывал все стены и двери,
В семь двадцать рисуя на теле следы.
Он в страсти любовной был очень уверен,
Лишь с ней достигал самой яркой звезды.

И пальцами рук проведя по запястьям,
Она извивалась как бешеный зверь.
В ночи приносил ей те самые сласти,
А жизнь была вовсе теперь без потерь.

Ведь оба любили оставить на память
Частичку себя в белоснежном белье.
А разум забить небольшими мечтами,
Вкусив утром со сладким чаем суфле.

Она растворившись в объятиях нежно,
Любила ему говорить «Мой родной».
А чувства, казались, весьма белоснежны,
Слегка прикоснувшись к руке ледяной.

И понял тогда он: вся страсть угасает,
Давно ей все чувства лишь стали игрой.
Она лишь хотела любви и забавы,
А он посчитал, что не надо другой.

Любил её сильно, дарил мемуары,
В ответ приносила улыбку свою.
И нежность легко раскидав по бульварам,
Запомнит время меж семью двадцатью.
(с) Ляля Франц, 01.08.2016 г.