Сказка об одинокой Соледад

Гуляя по улицам нашего города можно увидеть много красивых зданий. Практически вся центральная часть города состоит из небольших улиц между домами, сложенными из розового туфа. Причудливая вязь и тонкий восточный орнамент украшают каждый дом, причем,  не повторяются никогда. Улицы в свое время вымостили булыжником и посадили вдоль мостовых каштаны и черешни. Архитектура нашего города чрезвычайно богата новыми формами, но все равно они тоже из розового туфа. За это издавна этот город  с виноградными и шелковичными садами в близости от устремившихся ввысь колоннами и храмовыми куполам церквей и  называли ещё с древности «Розовым городом». Тысячи фонтанов причудливой формы, подсвеченные разноцветными огнями, делают его фантасмагоричным  волшебным по вечерам,  и ходят слухи, что и действительно, такое как чудеса и сказки в нем происходят. Городские площади соединены в одно сплошное   бульваром, на котором вечерами дефилируют жители города, кто отдыхает в уютных кафе, кто прогуливается под вековыми деревьями парков, в которых собраны самые цветущие и красочные кустарники. Там же созданы клумбы, которые своим цветочным красочным языком рассказывают необычные истории из жизни города и его жителей. Самая большая площадь объединяет четыре проспекта, которые, разветвляясь на маленькие и уютные  улочки, протягиваются к окраинам города.

На одной из таких улиц находится необычный дом. О нем ходит много разных рассказов, -  о любви и о горе   жильцов, которые когда-то владели им. В окружении высоких тополей сам дом не выглядит высоким, хотя в нем 6 этажей, а серый туф, из которого он построен его делает приземистым и прижатым к земле своими тайнами. Стены дома покрыты лозами дикого винограда до второго, а местами  до третьего этажа и осенью кажется что художник – экспрессионист выкрасил яркими мазками его в нечто фантастическое, волшебное. Тополя дотягиваются до окон мансард, и, кажется,  своими верхушками достигают облаков, а весной когда они цветут,  рядом с домом в воздухе витает  таинственно дурманящий аромат. Перед входом в дом стоит большая ива, склонившаяся перед небольшим прудом, в котором по весне зацветают кувшинки и лотосы. Ветви ивы по осени роняют свои острые листья на водную гладь, а ветер их носит небольшими суденышками от одного берега к другому. Касаясь, друг дружки и вздымаясь к серому небу, они рассказывают истории одна удивительнее другой. Окна дома проливают на эти истории свет, иногда сверкающий гранями хрустальной люстры, иногда тусклый как от старинного светильника. А иногда в зимние ночи можно увидеть, как из окна мансарды тихо льется свет от свечи, которая согревает чью-то душу. Эта свеча принадлежит самой старой жительнице этого дома – Грустной Соледад.

Было это давно – давно, когда ива еще не так склонилась над прудом и в её тени летом у пруда отдыхали счастливые супруги Дон Ноблез и ДоньяЭсперанса. Большая любовь соединила их сердца, и их брак воистину был заключен на небесах. Но только в одном их брак можно было бы назвать несколько несчастливым, после очень долгих лет ожиданий и надежд небеса одарили эту благородную и праведную пару единственным ребенком, дочкой. Жизнью и радостью она была для обоих родителей,  и Дон Ноблез называл ее, умиляясь и смягчаясь Солой, а Донья Эсперанса – Уной. Гордость и радость перемешивались в сердцах обоих родителей, которые становились свидетелями шалостей и проказ малышки, которая наслаждалась свободой и вседозволенностью. Родители души не чаяли в единственной дочке: не было краше и милее её, не  было разумнее и домовитее её, не было грациознее и женственной чем она. Все,  что они имели и могли приобрести, должно было радовать их единственное счастье – дочь.

 Дочь росла в окружении любви и обожания. Со временем она, не зная недостатка в игрушках, как живых, так и неживых пошла в школу, где была одной из лучших учениц. Родители щедро оплачивали учебу, дали ей музыкальное образование и вдобавок ко всему обнаружилось, что девочка владеет ещё и прекрасным голосом. С возрастом Девочка из румяной и улыбчивой девчушки превратилась в красивую стройную девушку. Длинные черные волосы струились по её плечам и ниже пояса спадали локонами. Чаще всего они были собраны в незамысловатую прическу,  придавая её красивому и строгому лицу необыкновенную романтичность,  и подчеркивали тонкие черты. Губы на её лице застыли в легкой улыбке, и казалось,  никогда не изменялись даже во время разговора. Большие черные глаза особенно выделялись на лице: в них легко можно было утонуть. Пушистые ресницы окаймляли эти два больших омута и делали взгляд мягче и добрее. Хотя, когда Соло  или Уна сердилась, то её тонкие брови походили на лук и  сходились у маленького, но прямого носа,  а эти же глаза метали стрелы гнева и молнии злости. Но это случалось крайне редко, потому как все старались сделать её жизнь безмятежной и прекрасной. Родители настолько опекали своё чадо, что оно не успевало ни пообщаться со сверстницами, ни,  тем более, поиграть. У нее или не было времени между занятиями, концертами, променадами в обществе музыкантов, художников  и их  поклонников (как известно и те и другие слишком любят себя и свое творчество, чтобы опускаться до простого общения, а не общаться ради великого искусства), а остальных случаях она твердо усвоила, что не все ей ровня,  и она намного выше других.

Самым доверенным другом Соло были зеркало, старинное в серой мерцающей оправе с длинной ручкой (его торжественно её на 16летие преподнесла благородная Донья Эсперанса в наследство от своей матери),  и ива, которая терпеливо  дожидалась каждый вечер того времени, когда девушка распахивала окно и садилась на подоконник или становилась за занавеской  и тихо напевала свои песни. Вот так перед окном при свете ночника прекрасная наследница Дона Ноблеза и Доньи Эсперансы погружалась в мир грёз и волшебных фантазий. Более всего она страшилась того мир, а в который так стремилось её сердце, который манил её своей перспективой, странствиями и приключениями. Она мечтала о любви, но боялась даже подумать о том, что с ней произойдет, когда она встретит своего Принца (а в том, что встретит она не сомневалась,  - так её убедили родители). Правда, что такое Любовь она тоже знала смутно, ибо ей благонравной девице говорить на эту тему было не с кем. Любви родителей, их забот было достаточно, чтобы представлять себе её как бесконечное объяснение чувств к такой особе как она, и подношение подарков, которые соответствовали бы её происхождению. Часть своих томлений она тоже называла предвкушением Любви. Ива слушала её рассказы и мечты и тихо шелестела в ответ, а иногда, а когда Соло засыпала в своей постели она за окном на ветвях тополя, она видела фигурку маленького эльфа. Он играл на флейте и волшебный голос ей рассказывал истории о будущем.

Кто не знает, что чудеса бывают на Святки? В святое время Рождества, на Новый Год мы все замираем в ожидании чуда, которые в дальнейшем обязательно и происходят. Именно такое чудо и случилось с Соло. В первый же день после наступления Нового года её отец Дон Ноблез традиционно устраивал  большой пир для друзей, знакомых и прочее, прочее. Как правило, в этот день двери их гостеприимного и щедрого дома не закрывались,  и семья весь вечер проводила в веселых гуляниях, играх, танцах, ни к чему не обязывающих разговорах и шутках. Так произошло и на этот раз. Правда и по сей день никто не помнит, как в их доме появился молодой человек  с серебряной маской на лице, одетый в красный фрак. Он держал в руках серебряную флейту. После ужина, когда все гости разместились в гостиной,  настало время для пения Соло. Каждое Рождество она пела перед гостями по просьбе отца,  и это делало эти зимние встречи похожими на прекрасную  волшебную оперу. И на этот раз пение вызвало приятное погружение это тоже тронуло, причем до таких глубин души, что она провела весь остаток вечера в приятной беседе  Мистером Пьеразмаус. И если бы не правила приличия , которые не дозволяли ночных бесед, то их душевный разговор. НА следующий день молодой человек вновь нанес визит и их общение продолжилось, правда,  на этот раз большую часть времени они провели под ивой, которая на небольшом морозце только позванивала замерзшими каплями-сосульками на ветвях, и в лучах солнца только блестела всеми цветами радуги, радуясь тому, что эти двое сделали её безмолвной свидетельницей их разговора. Их  разговор прервался обедом и небольшим  музыцырованием, которое наполнило волшебным очарованием не только их дом, но и всю округу. Прекрасный дуэт было слышно далеко за пределами двора и  сада. Вся улица наполнилась мелодиями, которые исполняли флейта и голос Соло. Хрустальным звоном и струнами льда звучали они в сердцах жителей и те очаровано,  слушали, замирая от восторга,  и понимали, что являются свидетелями какого-то волшебства. Поздним вечером мистер Пьеразмаус покинул дом Дона Ноблеза и Доньи Эсперансы, но тень Соло ещё долго стояла перед окном, покрытым морозными узорами и все больше и больше погружалась в чудо, которое она представляла себе Любовью. Падающий снег погружал все окружение в блестящую сказку, состоящую из мерцающих снежинок, сверкающих льдинок и шуршания  новогодней мишуры, которую ветер сорвал с  крыльца парадного входа и теперь носил по всей округе и деревьям. И только ива увидела, как в прозрачной темноте, освещенной зимними звездами высоко почти у вершин,  появилась карета. Она тихо подлетела к окну Соло. Окно отворилось, и хрупкая фигурка скользнула навстречу протянутой руке из кареты. Рука в красном фраке плавно перенесла Соло в карету и двенадцать запряженных белоснежных павлинов взмыли в небо к звездам, где и скрылись в необъятной высоте.

С раннего утра жители улицы, на которой стоял серый дом приходили с благодарностью о пении, которое принесло им ощущение покоя, блаженства и удовольствия. Каждый из них старался подарить им хоть что-то маленькое и приятное, чтобы таким образом выразить свою благодарность. Дон Ноблез и Донья Эсперанса светились от гордости и счастья. Весь день они провели в приятных часах обсуждения предыдущих событий и грядущих свершений,  как с соседями, так и друг с другом. Знали бы они, что их ждет?

Когда же наступил вечер родители преисполненные радостью и умилением вспомнили, что за весь день они не видели своей дочери. Но сколько они не звали её, сколько не ждали её прихода в гостинную, так и не дождались. Сколько не искали так и не нашли её ни в комнате её, ни во дворе ни у знакомых и у соседей. Только обнаружили записку, написанную сбивчивым и романтичным языком, в которой сообщалось о побеге их прекрасной дочери с мистером Пьермаузом в далекие края, где она станет королевой оперы.

С того времени прошло много лет. Много страданий и испытаний выпало на душу Соло. Недолго длилось призрачное счастье. Как оказалось, мистер Пьермауз желал только получить то  волшебное зеркало, наследство бабушки и бессмертную душу девушки в обмен на устройство жизни Соло на Родине Музыки. Доставив туда девушку, он заставлял расплачиваться за каждое признание публикой таланта Соло сначала наивностью, честностью, милостью, благородством, щедростью, скромностью. Он постепенно отнимал у неё одно хорошее качество за другим. Постепенно Соло превращалась в искушенную, лживую, подлую и жадную  женщину. Ее облик приобретал все черты, которые присущи таким людям, красота становилась зловещей. И все больше и больше она отталкивала слушателей. Тщетны были усилия Соло спеть так, чтобы её пение люди назвали ангельским. В конце концов Мистер Пьермауз баснословно разбогатевший на концертах Соло потребовал в оплату за очередное признание публики волшебное зеркало. Соло отказалась выполнять его требование.  Она давно уж поняла, что зеркало волшебное. В минуты одиночества и отчаяния, когда она смотрела в него, то видела свое отражение в нем в окружении добрых и любящих её людей, благодарных слушателей. Все они походили на Богов. Ибо на их лицах было сияние доброты и все её боли и страдания уходили на второй план. Она находила новые силы, несмотря на постоянный голод, она находила мужество после предательства, она находила стойкость при виде своей нищеты в отражении Добра на лицах, которые она видела в зеркале. Пытаясь вырвать волшебное зеркало из рук потерявшей красоту Соло,  Мистер Пьермауз ударил её и она, упав, разбила волшебное зеркало о ножку столика. После этого инцидента злой покровитель исчез навсегда. Но на Соло стали валиться новые и новые беды. Зеркало все искажало,  и рогом бедствий становилось оно, если в него смотрела несчастная Соло. Её пожалел и взял в жены бедный художник, который писал никому ненужные сказочные картинки. Жили они в бедноте и двое детей, родившиеся от этого брака умерли в младенчестве от болезней. Сам художник тоже со временем пропал бесследно. Общества Соло стали избегать, люди обходили стороной,  считалось, что  она приносит несчастье, когда говорит своим сорвавшимся голосом, каркающим и сиплым. На любую работу была согласна теперь Соло, которую за угрюмый и жалкий вид соседи прозвали Соледад. Она проработала несколько лет посудомойкой, потом горничной, потом была сиделкой  и наконец,  накопила достаточно денег, чтобы вернуться туда, где ей было так хорошо.

Поздней осенью, когда все роскошные краски превращаются в серые и ветер рвет небеса на черные клочки Соледад вернулась в отчий дом. Никто не открыл ей дверей. И только старый дворник,  долго всматривающийся  в суровое лицо женщины признал,  в ней бывшую Соло. Поправляя свои жесткие непокорные волосы и вытирая искривившиеся от старости грязные пальцы о передник,  он поведал печальную историю, которая произошла после побега Соло.

От позора и обиды отец Соло совсем отошел от дел. Все больше и больше расходов требовалось на содержание большого дома. Отчаявшись, Дон Ноблез подал его, оставив себе лишь небольшую мансарду, которую в завещании отписал Соло. Через несколько лет он тяжело заболел и умер. Донья Эсперанса тяжело переносила побег своей любимой и единственной Уны. Она, правда, несколько стала не такой и все чаще не отвечала на вопросы о своем здоровье, замкнулась в себе и иногда спрашивала случайно навещающих гостей, не встречали ли они Уну, не слышали ли где её выступлений или не рассказывали ли знакомые о молодой певице. Она жила в своем мире и все ждала возвращения своей дочери, которая все больше и больше была нужна им. Во время болезни Дона Ноблеза она неустанно просила Бога о помощи в поисках Уны, о возвращении дочери так горячо ею любимой. Но, увы, просьбы её разбивались о небеса. После смерти мужа  и Донна Эсперанса прожила недолго. Как то ей показалось, что у парадного крыльца остановилась машина и хлопнула дверца. Бедная Донна побежала вниз навстречу со своей долгожданной дочерью. Но так как тоска подорвала её здоровье, а отчаяние лишило осторожности и неторопливости,  она поскользнулась на ступеньке и сломала себе бедро. Более она не выздоровела. Но её последние слова были: «Передайте Уне, что до последнего вздоха я надеялась на встречу с ней. Пусть Бог вернет её хотя бы после нашей смерти».

Соледад поднялась в мансарду подошла к окну. Под окном стояла старая ива с корявым погнувшимся стволом и тихо стонала от сильного ветра, нещадно бившего её порывами. Она распахнула окно, через которое она шагнула навстречу своей мечте и нынешнему горю и хотела выброситься из окна. Велико было желание Соледад умереть и тем самым искупить свои ошибки. Но сколько она не пытала сделать это,  порывы ветра возвращали её назад. Никто не знает, сколько лет Соледад живет в этом доме. Сколько времени прошло после её возвращения. Она так же, как и прежде проводит вечера перед окном и вглядывается в небеса. Перед её взором встает вся её жизнь, губы Грустной Соледад что-то шепчут. Но кто знает о чем?