Шут - сын демона тьмы

Мажорная маска скрывает печаль,
И светом из глаз веселье потоками льётся,
Его сердце изъедено болью, как жаль...
Но он делает вид, что смеётся.

А внутри него такая пустота,
И тоска мёртвых чёрных дней,
Погребена под камни чистота,
И пробирает болью до костей.

А люди ждут его превосходства -
Им нужен их шут с его шутовством,
Им нужно веселье и свет сумасбродства,
И это душу его сечёт, как хлыстом.

Шут скачет, как будто бы пляшет в огне,
И маски меняет печальный искусник,
А глаза его тонут в кровавом вине,
И струями тьмы льют слёзы из них...

Что ж, пляши, сын демона тьмы,
Твоя вечная мука плача смешить,
Ты навечно закован в свои кандалы,
И вечно тебе тенью в мире бродить.

И всё же пляши, сын демона тьмы,
Твой черёд не настал, но он будет,
Пляши во время белой чумы,
Пусть потешатся люди...

Он прыгает около пьяных людей,
И что-то кричит, шутки бросая,
А за спиной у него легионы чертей,
Которые смирно стоят, приказ ожидая...

Но мутный глаз слеп и не видит,
Тот ужас, что за спиной у шута происходит,
Шут развлекает, смешит, ненавидит,
И из толпы незаметно уходит...

И только ночь его ласкает песней,
Он сладко спит под песню на её груди,
Сквозь звёзды тенью мчится адский вестник,
И мрачно говорит, что нет конца его пути.

Шут будет вечен, словно тьма,
В которой был рождён началом жизни,
Рождённый вопреки - нет вечности конца,
Псы ада нить ещё не перегрызли...

Пляши и потешай народ,
Пляши и злись до копоти кромешной,
Пляши - ты видишь наперёд,
Что все труды твои пройдут небезуспешно.

Пляши и проклинай живое,
Пляши и злись до ядовитых слёз,
Ты знаешь всё и ночь с тобою,
Ты помнишь то, как в ней возрос.

Она тебя лелеяла, как сына,
И ты им был всегда в её глазах,
Но знал, что не увидишь ты небесные картины,
И не тебе бывать в воздушных городах...

Но только одному тебе скакать в огне,
И только ты способен плакать потешая,
Других до рвоты и топить в вине,
Свои мечты о странном рае...

Который остаётся для тебя загадкой,
Ведь ты единственный наследник князя,
Которого ты ищешь по ночам во тьме украдкой,
И снова пьёшь вино с кровати слазя.

Пей же до дна, печальный искусник,
Ведь только ты знаешь какой ты, когда ты один,
И скоро ты снова бросишь свой шуточный крик,
И будешь опять опечален весельем своим.