Сатурн

На  улицах  поверженного Рима,
где  снова  торжествует  справедливость,
я  словно  привиденье  на  пиру.
О  Рим, мой  незадачливый  ребенок,
как  трудно  было  нянчиться  с  тобою,
увещевать  и  сопли  вытирать.

Я  ждал  тебя,  когда  ты был  в  расцвете,
я ждал и ждал, когда наступит зрелость,
и  только  словом  мог  тебе  помочь.
Материя,  увы,  торжествовала,
и  не  словами говорила  плоть.

Мыслители,  цинично  усмехаясь,
все  видимое  объявляли  сущим,
а  моралисты  нежились  в  бассейнах,
открыв  глаза  и  вены  отворив.
Все остальное называлось кратко, отрывисто  и  беспощадно:  «чернь».

И  двигались  на  север  легионы,
огнем  и  кровью  утоляя  жажду
железных  и бесспорных  доказательств,
что  за  любовь  положено  платить.
И  будущее  виделось  прекрасным,
бесплатным,  словно  зрелища  и  хлеб.

Но  я  не принимаю доказательств,
мне безразличен гнев увещеваний,
я  не  умею  подгибать  колени,
не  прикоснусь  к  железному  клинку.
Я  буду  слово.  Слово,  только  слово.
Дождавшись  совпадения  в надире
Сатурна  и  безжалостного  Марса,
я  это  слово  в  гневе  произнес.

Прощай,  моя  последняя  надежда
на  торжество  возвышенной  латыни!
И  я  тебя  приветствую,  Алларих,
на  улицах  поверженного  Рима.

2010