Я прибываю на бал в экипаже старинном

Я прибываю на бал в экипаже старинном -
В стиле средневековом - почти готическом.
Он подходит моей инфернальной личности
Сам Люцифер лично его подарил мне.

Вместе с конями чёрными - полный выезд -
Я отлично им самолично правлю.
И восклицают мне восторженно «Браво!» -
Единодушно - мёртвые и живые.

Вернее, такие, как я - якобы мёртвые -
Бледные лица, губы лазурно-синие.
Может быть, как-нибудь позже я объяснил бы -
Но нынче спешу - бальный зал уже ждёт меня.

Я прибываю на бал - в своём экипаже -
И прохожу в танце по бальному залу.
И все восхищённо меня провожают глазами -
А может быть, мне это всего лишь кажется.

При виде меня все разговоры стихают -
И я улыбаюсь гордо губами кровавыми.
А может быть, это всего лишь моё тщеславие -
Того, кто наслаждается даже грехами.

Того, кто свои грехи превращает в канцоны -
Того, кто свои пороки любовно пестует.
И на груди перевёрнут затейливый крест -
И светится мёртвым лунным светом лицо моё.

И мой камзол отливает багровой кровью,
Мои глаза - точно два чёрных алмаза.
И расступаются все придворные сразу,
Под чёрной плетью моей изогнутой брови.

И губы мои кровоточат маками -
А ногти терзают кружево чьей-то жизни.
И я приглашу на первый танец маркизу -
Какую-нибудь - все они одинаковы.

Маркизу - или графиню - все они куклы,
С которыми я играю, бросая пустыми.
И белое тело - окоченеет, застынет -
И сердце подавится собственным скучным стуком.

Я поднимаю бровь шелестящей плетью -
И шепчу одними губами - беззвучно -
Как же дьявольски вы все мне наскучили!
Эти залы - балы - и маркизы эти!

Осточертели до тошноты - вы слышите?
Как же вы все одиозны - и как банальны!
Но я томлюсь в этом танцующем зале -
Ибо нужна мне моя особая пища.

Но менуэт развеет минутную скуку -
Так уже столько раз прежде бывало.
И я кружу в танце по бальному залу,
Сжимая в объятиях новую белую куклу.

Я прижимаю к себе в сладком дурмане
Эту куклу - наверно, маркизу какую-то.
И моё сердце снова бьётся, ликует -
И я живу - а вот она умирает.

Она умирает - бедняжка, жалость какая!
Как же я виноват и греховен, боже!
И я приникаю к её леденеющей коже -
И белым котом алое млеко лакаю.