Колыбельные, посвящения и блюзы - Поэма, 1995

1
Течёт река народная,
Шумит река кипучая.
Всплывают часто из неё
Конечности, при случае.

Всплывёт, бывало, из реки
Рука иль ножка чья-нибудь -
И вспоминают старики
Мгновения печальные.

А как пойдёт по речке лёд
Весной любвеобильною -
Так тело чьё-нибудь плывёт,
Могучее и сильное.

Восходит солнца тонкий серп.
Народ в реке купается.
Лишь сельский милиционер
Сидит, сердешный, мается.


2. Макаревичу
Я домашним заботам служить перестал,
Я стою перед запертой дверью.
Я не просто устал - я смертельно устал,
Я слуга своего Недоверья.

Я не верю словам - ни своим, ни чужим,
Всё - прелестно. И всё - безразлично.
Я растаял, как лёд. Растворился, как дым,
И безличье моё неприлично.

Я поверю в одно: что крылатый апрель
Соберёт некий круг в моём доме.
Что "цыганочка" всех соберёт в карусель,
Как на скачки в плохом ипподроме.

Но, быть может, случайно один из гостей
Обнаружит средь прочих кассету ...
И моя вечеринка, как сладкий портвейн,
Заструится к иному сюжету.

Кто-то недоуменно, присев, замолчит,
Кто-то слёзы смахнёт незаметно.
Головой покачает, ногтем постучит,
И заснет на полу неприметным.

Будет хрипло греметь старый магнитофон,
Надрывая стальную аорту.
Но к утру, вероятно, заглохнет и он,
И все гости отправятся к чёрту.

Я же целую ночь у окна простою,
И не выдам ни словом, ни взглядом,
Что всю жизнь свою смерть я на отдых гоню,
Хотя кажется - та уже рядом.

А певец ? Что певец - вероятно, с небес
Он спустился на шар этот грешный.
И когда лента кончилась, в небе исчез,
Подарив на прощанье надежду.

Я поверил всему. Ведь в конце-то концов
Все дороги приводят нас к богу.
Но сегодня Поэт заглянул мне в лицо,
Что печальней немого итога.


3. Окуджаве
В некоем городе Н.,
Что в лучшем из всех миров,
Был взращён средь каменных стен
Парк могучих дубов.

Статуя из серебра
Поставлена в парке была,
В одну её часть напихали Добра,
В другую - налили Зла.

Город маленьким был,
В нём каждый друг друга знал.
И так же, как водится, каждый любил
Драгоценный металл.

У кого-то нашлась пила,
Кто-то кайлом сковырнул цемент.
И статуя не осталась цела
В один прекрасный момент.

А скульптор всё заранее знал,
И вместе с тем серебром
Кому-то достался Зла целый вал,
Иным, как ведётся - Добро.

И каждый понёс свой крест ...
В городе знали все наперёд,
Что тот, кто добр - долетит до небес,
А злые - наоборот.

Но что-то никто не вознёсся в рай
И в ад не попал с тех пор.
Как видно, Господь ушёл пить чай
И дверь закрыл прокурор.

После таких перемен
Смешалось там всё - где я ? Где он ?
И стал называться город Н.
Как водится - Вавилон.

Открою окно. На дворе тепло,
А миру опять всё равно
Кто сделал Добро, кто делает Зло.
Такое вот злое кино.


4
Который день ? Который нынче час ?
Который век в багряной дымке тает ?
И что за человек в последний раз
Все души к покаянью призывает,
Благословляя каждого из нас ?

Колючей проволокой вечер обнесён.
Он Бухенвальд порой напоминает.
Уходят те, кто случаем спасён,
И, в аистиные сбиваясь стаи,
Летают над созвездьями Времён.

А очень небу сединой верна,
Вымучивая яростное рвенье.
И кажется, что только тишина
Уберегает Вечность от паденья,
Когда стоим мы вместе у окна.


5
Когда люди отлюбили,
Сон свой поборов с трудом -
На руке ломаю пальцы,
Запивая боль вином.

Пальчик раз - боровичок
Важно входит на лужок.
Не поганка, не поганка
А породистый грибок.

Пальчик два - и зеркала
Раскалились добела
И растаяли потом
Вместе с кукольным лицом.

Пальчик три - ты посмотри,
Там, на крыше, сизари,
Символ мира и любви.
Вот он, ключик ! Отопри !

Принеси цветы скорее,
Что в глазах твоих рябят
На руке есть пара пальцев,
Их не хватит для тебя.


6
Высшие чины и вольные художники,
Киллеры наёмные - кончают все художества
К тридцати годам, и мирной демонстрацией
Тянутся на пенсию, на пенсию, на пенсию.

Главврачи больниц, больные обречённые,
Пухлые инфарктники - все прилипают к форточкам
Жадно смотрят вдаль, где бравые солдатики
Строят дачи для их белокрылых жёнушек.

К дачам подъезжают машины провонявшие,
В листьях от берёз и грязи тёмно-Суздальской.
А их тех машин - резиновые мячики -
Скок-поскок любовницы, любовницы, любовницы.

Девочки без лиц играют рядом в салочки,
Присоединяются любовницы костлявые.
С пеной на губах и злобной обречённостью
Сутки напролёт играют с девочками в салочки.


7
В заводской столовой съел я вместе с чаем
Золотую рыбку - в общем-то, случайно.
Как она попала в чай вместо лимона -
Знает лишь буфетчик, выпивший и сонный.

В животе моём, где вдруг открылись рези,
Кисло трепыхнулась мысль о "Мерседесе".
В магазине я купил бы рукавицы,
Для того, чтоб ездить в них и не биться.

Что же до друзей, то на заводе нашем
Мирно гоним сталь, на совесть пашем.
И любым рабочим - удалым Емелям -
Я бы ставил банку в конце недели.

Эх, если б мимо рта пронёс я чудо,
Справил бы жене манто из ниоткуда.
И любимой бабе я б поднёс букетик,
Где хвощом казался цветик-семицветик.

Но в сортир, возможно, мне бежать придётся,
Вроде ёрш не ёрш - а всё-таки дерётся.
Покажу весенним тополям и клёнам,
Как им надо делать золото - зелёным.


8
Я звоню по 07.
И звезда пожилая
Телефонной мечты
Отвечает, зевая.

Она сильно пьяна
И спросонок мечтает
О стране, где с утра
Ходят часто трамваи.

Но и я бесконечно
Не могу говорить
Я сегодня беспечен
И желаю лишь пить

Но чтоб ниточка в мир
Внешний не порвалась -
Предлагаю вступить ей
В сексуальную связь.

И друг друга услышав
На двух полюсах -
Мы так глупо краснеем
На разных концах.


9
Скульптор лепит свою скрипку
Каждый день из хрусталя.
Засыпает он с улыбкой,
Знает: ночь прожил не зря.

В дельфинариуме тоже
Сельди плавают на дне.
Друг на друга не похожи,
Но похожи по весне.

А на стадионах - принцы
Пьяно матерятся в такт.
Только я, как гость столицы,
Зло болею за "Спартак".

То ли грех намедни вышел -
Перепутал чай с вином.
То ли на соседской крыше
Дождь мешается с борщом.


10
Шварценеггеры мне снятся, Шварценеггеры,
Шварце-Ньютоны и Шварце-Гейгеры,
Шварце-ниггеры и Шварце-красные,
Шварце-жёлтые, но безопасные.

Шварце-белые - ребята отчаянные,
Кипятят на Шварце-плитах молочайники.
Выпивают молоко, ну а потом
В темя бьют себя чайником и молотом.

Чтоб из темечка вылетел Шварце-петух,
Шварце-песню спел весёлую лишь для нас двух.
Познакомил бы нас с чёрным Шварце-чукчею,
Чтоб он нам такие байки отчебучивал:

"Платье новое одела, платье белое,
Ведь была я, чукча, глупая, несмелая,
И была, как Шварценеггер, одинокая,
И осталась только рана лишь глубокая".


11
Человек с образованием
Лучше, чем человек без образования
Он
Всю жизнь
Собирал и по полкам рассовывал то,
Что потом превратится в ничто,
В сон
Или в детское сознание бессознания.

Каждую секунду умирают растения,
Рассыпается и сгнивает материя.
Я
Весь век
Выбрасывал её в помойные ящики,
Которые на спинах своих теперь тащат те
Чья
Метафизика не приемлет ненаучные прения.


12. Дмитрию Холодову
Рассуждай и говори ни о чём,
Становись тем,кого можно забыть.
Мы с тобою никогда не умрём,
Мы с тобою рождены, чтобы жить.

Вспоминай забытых лиц облака,
Вспоминай благоуханный елей.
Посмотри, как оживает река,
Превращаясь то в чернила, то в клей.

А в телах у нас - комки нищеты,
В них спокойствие с утра до утра.
Вдохновляются друзья доброты,
Сатанея от понятий добра.

В каждой клеточке охранник стоит,
И в руке зажата звонкая плеть.
От ошибок он тела сторожит,
Чтоб не дать им невзначай умереть.

Мы свободу в этих клетках найдём,
Можно царствовать и можно любить.
Мы с тобою никогда не умрём,
Мы с тобою рождены, чтобы жить.


13. Бродскому
Сказать что-то может только тот,
Кто может что-то сказать.
Слова про отца и мать
Сыплются - их хорошо рифмовать.

Бродский в хорошей физической форме.
Американские медики,
Далеко не бездельники
Сделав дело, сказали: "О.К. Всё в норме".

Человек Зверев на зваоде делает рейки.
И в потоке рабочей грации
К нему идёт информация
От старушки из тех, что вечно сидят на скамейке.

Антенны во всех городах повернулись вспять.
Как текущие по Земле реки,
Они принимают веков во веки
То, что скажем им мы, вечные человеки.


14
Стоит в моём доме полная банка
Всяких спиртов и водок различных.
И, когда я её наклоняю,
Всегда наливается полный стакан.

А я не хочу пить стакан тот полным,
И в умывальник лью половину.
И с диким восторгом сосед мой безумный
Исступленно лижет проржавленный кран.


15
Разрушил дом рабочий Спиридонов.
На экскаваторе домой он едет
К замызганной жене и вермишели,
Ковшом бездонным радостно махая.

Его у входа с цепью и ломами
Приветствуют обкуренные люди,
И, в небеса стреляя из винтовок,
На фары прикрепляют транспаранты,
Ударника работы прославляя.


16
О, твой слон !
О, твой слон !
А что - твой слон ? Да ничего,
Он просто раза в два потяжелее моего.
И он влюблён.
В меня влюблён.

О, глаза !
О, твои глаза !
А что - глаза ? В них просто твой
Слон топчет яростно безудержной ногой,
И хочет за !
Он хочет выйти за ...

О, я боюсь.
О, я боюсь.
Боюсь, я сяду на слона, а он вспорхнёт,
И унесёт
Меня в твой блюз.
Меня в облёванный твой блюз.

А где мораль ?
Да, где мораль ?
А что - мораль ? Она проста:
Когда в слонах не понимаешь ни черта,
Бегите вдаль ...
С её слоном - но вдаль !


17
Не понять. Не различить.
Чтоб хоть как-нибудь прожить -
Хлеб да масло.
На судьбе, как два пятна,
Разговор и тишина.
Звёзды гаснут.

Тело требует затрат.
Бросить всё, закинуть взгляд
в тьму и рухлядь.
Жить в квадрате, как в раю,
Обозначить жизнь свою
Светом в кухне.

Чтоб хоть как-то полюбить,
Надо мысли позабыть.
Неуклюже
Раздеваясь, прятать страх
В металлических цветах,
В зимней стуже.

Под слова подставить грудь,
Осторожно заглянуть
В жерло пушки.
Лишь на миг утратить власть,
И играть, играть, смеясь
В погремушки.

Чтоб светить хоть как-нибудь -
Звёзды сели отдохнуть
В светлой были.
Вальс закончив в облаках,
Стали снегом на ветвях,
И - остыли.


18. Галичу
Бог сначала создал машины,
(хотя есть и другие мненья),
Чтоб они покоряли вершины,
Строя веские заключенья.
Но машины и есть машины.
Рассчитав облака и зданья,
Они, видно, в чём-то ошиблись,
Поступив супротив желанья.
В небесах разыгралась драма.
Боже в спешке создал Адама.
Тот сказал нам первое слово,
Слово было лучше второго.

...И с тех пор текут эти воды,
В них блаженство, тишь да порядок.
Иногда лишь выпадет кто-то,
Кто - в окошко, а кто - в осадок.
Что о них горевать и плакать,
Час поминочного веселья!..
Будут сочно стаканы звякать,
И уже не придёт похмелье...

Боже тоже был человеком,
И, возможно, ходил налево.
Когда мы говорим про древность,
То тотчас вспоминаем Еву.
Евы нам нарожают снова
И простых людей, и кумиров,
Чтобы было кого сурово
Обличать в греховности мира.
Развернёт плечи старый глобус.
Всех Христов призовут к ответу.
Едет в парк лиловый автобус.
Он не знает, что парка нету.

...Дни то плавно идут, то скачут,
Не доходят до половины.
Мы рассчитываем на удачу,
А она дует в наши спины.
Листья в небе опять кружатся,
Осень - время пустых желаний.
И на плечи мои ложатся
Грузом Ваших немых страданий...


end

Октябрь 1994 - май 1995 года. Переработано 31.07.2016.