29. 07. 2016. - Вспышка, и Несколько слов...

       КСТАТИ, на "Избе" не публикуется (или с трудом) 27-я часть.
       Фальсификации?..
29.07.2016.
       /12:43/ Немного отредактировала вчерашний отрывок "Вспышки" (на всех своих страницах). Привожу его:



_________________________

       Но она не была уверена, что и как там написали о ней самой, и уж точно — не знала, какие ему предложено сделать выводы и какие принять меры в СССР, тем более — как он это воспримет и на что решится в этой нынешней советской действительности.
       В «будущем» любили рассказывать байки о том, что «при Андропове пахло рынком», но она лично читала его «Избранные статьи и речи», и хорошо запомнила его настоятельные предупреждения об опасности «улучшения социализма». В общем, чем дальше, тем менее ясным ей виделось даже нынешнее ближайшее будущее…
       Но воспоминания, нахлынув, прервали эти её собственные мысли. Здесь, в условиях несравнимо меньшего физического комфорта, чем тот, что был возможен там, «в будущем», она наслаждалась более или менее нормальными и, во всяком случае, ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ отношениями. Чего «в будущем» уже вообще не существовало…
       Здесь её передёрнуло, и она вдруг поняла, что произошло то единственно, что только и имело право произойти: ненавистное, омерзительное, и поныне проклятое «будущее» кануло бесследно (хотя поверить в подобное раньше казалось невозможным совершенно), и теперь от этого времени, от этой точки возврата, что-то как-то пойдёт по-другому…
        Алёна даже вцепилась в наволочку на своей верхней полке, и беззвучно дала волю эмоциям: «Да пусть Андропов делает вообще, что хочет и как он хочет!!! Хуже, мерзостнее того, что сложилось в результате ТАМ, «впереди», не будет ничего вообще!!!»
       Она подумала в который раз о том, что успела там дожить до самого настоящего апокалипсиса, КОНЦА ЧЕЛОВЕЧЕСТВА, — поскольку окружавшие её существа людьми давно не являлись. Сами того, правда, не понимая (как и невероятно многого ещё)…
_________________________



       Теперь пока выйду и буду продолжать «Вспышку», сколько получится, потом, к концу дня опубликую. Но вообще-то, как всё отчётливее начинает казаться, уберут меня здесь очень скоро. Являясь представителем почти полностью выбитого вида, никому я тут не нужна, а помеху собой представляю. Не знаю только, конечно, что для меня тут ещё сочинят и как, чем напоследок замучают и замарают — в этом всемирном нынешнем ЦАРСТВЕ лжи и презрения к отдельной личности. (Вот, один только обещанный налог на квартиру уже создаёт перспективки... Но в Петербург я не явлюсь никак и ни за чем, и стараться ВЫЖИВАТЬ тут, в этом нынешнем времени, я не стану: нечего тут делать в принципе, — и так тошнит вообще от всего, что тут видишь, слышишь и пр., — ВСЁ с душком. А оболгут, всё равно, что угодно и как хотят, без ограничений.)
       Кстати, «Света» сокращает рабочие дни «Рыжика», оставляет без денег, в то время как ему ещё — и делать паспорт. При этом же мне передала шоколадку, поздравив с прошедшим днём рождения. Вообще, тут ИХ поздравления с днём рождения я давно воспринимаю как подколку, оскорбление и пожелания отправиться на тот свет (так оно и бывает; и им — того же и по тому же месту). Но шоколадка была хорошая (горькая, как я люблю), так что я подумала и о том, что она, сокращая время работы «Рыжика», могла намекнуть, чтобы пришла я сама. Но — нет: прямо туда, где я один раз уже (по каким-либо причинам, каким-либо способом) «слетела с ног», которые у меня только-только более или менее восстановились, я появляться не хочу. Тем более, я всегда настороженно относилась к «мероприятиям» «Светы», по каким бы поводам это для меня ни ощущалось, — будь она сознательный «агент», или спонтанный, неосознанный, но неизменный «элемент Голема»...
       Всё, — прерываюсь и берусь уже только за «Вспышку». /14:09/



       /16:15/ Нет, ещё пара слов — к предыдущей «паре». По поводу квартиры.
       Возвращать меня в Петербург — совершенно бесполезно: моя жизнь для меня — не аргумент, тем более, «жизнь», которая только здесь и есть. Тем более что никто меня и не переубедит, что в СПб меня ждёт только смерть (а дурка, это само по себе — то же самое, тем более что это, в крайнем случае, есть преддверие последующей смерти при первой же возможности). Когда я ради родителей позволила «полечить» себе «нервный срыв», которого не было, мне ещё было, о ком подумать, за кого испугаться, кроме себя самой. Теперь родителей нет, и вообще ничего мне тут не нужно и не страшно, никак.
       А где-нибудь ещё я поселюсь вряд ли. Я слишком хорошо помню, как в частном домике, который я снимала в Подмосковье в 2002-м, резко убрали всех окружавших жильцов, а потом у меня начались шикарные симптомы аутоиммунки (временные, кстати, — симптомы аутоиммунки, которой тоже, оказывается, не было), — то есть, происходили какие-то временные воздействия, от которых берегли других. Поэтому, частный дом, где я оказалась бы одна (и «облучай» меня одну, чем хочешь, — или что там было) исключается заранее и напрочь.
       То же, видимо, касается и любой квартиры, которая тоже очень скоро окажется со всех соседских сторон обложена ПУСТЫМИ квартирами соседей (опустевшими, — без жильцов, проживающих постоянно, а только с приходящими иногда) и технотроникой (не обязательно сразу «на поражение», — но и былые мрачные «фокусы» мне памятны, и повторения их я не желаю ни в каком виде, особенно, чтобы шарили в моём сознании), — а если учесть, что я хорошо всё это знаю, понимаю, и просекаю очень быстро, то можно не сомневаться, как скоро я оттуда смоюсь. (То-то, мне периодически собираются отрезать ноги…)
       Хорошо бы, конечно, иметь помещение для постоянного хранения своих вещей, куда реально можно самой наведываться, — но окажется не удивительным, если там «кто-нибудь» будет всегда шастать (опять имея ключи, например) и гадить мне «по мере сил», — а то, и пожар устроят, и потоп, и что угодно. Причём, мир сегодня таков, что любой «закон» , гласно или не гласно, окажется на стороне тех, кто «шастает». (Он же, «закон», сам и спродуцирует любые прецеденты, хотя, скорее всего (пока), тоже не гласно…)
       А «направления развития» этого нынешнего мира хорошего не обещают ничего вообще. Короче, можно забить здесь НА ВСЁ (всех прокляв, разумеется).
       Ладно, — это я сказала. Теперь — фантастическая «Вспышка», продолжение Части 7.



_________________________

       Она подумала в который раз о том, что успела там дожить до самого настоящего апокалипсиса, КОНЦА ЧЕЛОВЕЧЕСТВА, — поскольку существа, её окружавшие, людьми давно не являлись. Сами того, правда, не понимая (как и невероятно многого ещё)…
       А вообще, Алёна стала ловить себя на неожиданном для себя чувстве: «в будущем» она уже привыкла к состоянию искреннего и полного наплевательства и на собственную судьбу, и на то, что будет впереди с этими посторонними, чужими миром, «страной», и с чем угодно ещё, — на плаву её держало единственное: возможность хоть как-то, хоть когда-то заниматься СВОИМИ творческими делами, абсолютно не интересуясь тем, насколько и кому ЗДЕСЬ они могут оказаться нужными.
       А с тех пор, как она очутилась здесь, в своём 1977-м году, она уже не однажды замечала в себе то, что очень многое и очень многие ей — небезразличны. Нет, не «этот мир», который «надо спасать» (пропади он пропадом, так-то и в такие-то места!), — но здесь, в 1977-м году, ЕСТЬ конкретные люди, на которых не наплюёшь и за которых страшно, — здесь снова есть многое, что хочется отстаивать, да и в том, что называется «народ» (кхм-кхм, — тра-та-та-та-та и так-то!), — не то, чтобы всё подряд, но где-то и что-то родное упорно чувствуется, в первую очередь, в среде этой самой советской интеллигенции, которая в нынешней, здешней «системе координат», вообще-то, и не очень называется народом (но им также является).
       В общем, здесь, в 1977-м году, она почувствовала небезразличие, от которого уже так отвыкла. А ЗНАЧИТ, и свою уязвимость… И дело было однозначно совсем не в том, что здесь она опять стала десятилетней, а именно в том, что она оказалась ЗДЕСЬ. Вот эту свою уязвимость ей теперь хотелось не терять, а защитить! Но в ней жила (и чувствовалась) и готовность, если всё опять пойдёт по тому же сценарию и к такому же «новому миру», снова и навсегда опять наплевать и на себя, и на «всё и всех», особенно — едва только она неизбежно опять потеряет САМЫХ близких.
       Однако, даже «жизнь ради близких» сама по себе, отдельно взятая, по-прежнему не имела никакого смысла, и могла оказаться и в тягость, и — непосильной, ненужной ношей. Ей хотелось именно ЖИЗНИ ЗДЕСЬ с ними со всеми: и близкими, и с друзьями, которые здесь БЫВАЛИ на самом деле. Здесь, — ДО «гобатого».

       Но неужели, всё это — так зыбко, что и теперь рухнет вот-вот в любом случае, и этого снова даже не хватит на одну жизнь?..
       Скоро, в этом, 1977 году, здесь примут новую конституцию, которая совершенно верно провозгласит, что возникла новая общность людей — советский народ. Она действительно возникла, хотя здесь было и многое другое, о чём конституция молчала. Хотя, как кажется Алёне, слова эти не очень верны в том смысле, что сюда же, в советский народ, она охотно включала для себя и некоторых «антисоветских» людей, которые тоже представляли этот советский народ и в него вливались. (Но скольких и не хотелось ни «включать» никуда, и ни даже знать!..) И дело — вообще не в идеологии как таковой. Дело в чём-то другом.
       Она бы сказала, что в позднем СССР — те, кто были людьми, действительно получили возможность ими БЫТЬ. А вот проблема отношения к частной собственности, это — … как ни крути, но это — что-то теплее… горячее, наверное. Именно тут, кстати, какая-то собака и зарыта… Но тонко это всё, — с плеча не сформулируешь...
       «Не можете служить одновременно двум господам, — богу и мамоне. Об одном будете заботиться, а другому — нерадеть.» Вот, она — атеистка, материалистка в конечном счёте (кто бы мог подумать!), ни о каком боге говорить не хочет и его НЕ ЧУВСТВУЕТ, — но вот, то, что одновременно быть ЧЕЛОВЕКОМ (полноценным!!!) и СЛУЖИТЬ мамоне невозможно в принципе, — это горячо, однако, — ОЧЕНЬ ГОРЯЧО!..
       Но без мамоны — человеков, особенно столько, не накормишь, не оденешь, — это тоже понятно. Или не так?..
       Ладно, эти потуги — открывать вселенские законы, — она решила пока оставить. Здесь, в этом сегодняшнем СССР, всё более или менее понятно: основная масса населения даже не помышляет о том, чтобы всё здесь менять (и даже в голову ещё не приходит, что это возможно, тем более, нужно). Но вот, кто, интересно, здесь устраивает всю эту львиную долю нынешнего идиотизма (как заколдованные, — один прецедент идиотичнее другого), — пресловутая и настолько всесильная пятая колонна (которая здесь реально ЕСТЬ! — и работает вовсю, по хорошо отлаженному плану, — чем после «горбатой перестройки» начнут хвастаться всякие Соросы и Бжезинские), или само отсутствие мамоны доводит общество до идиотизма (деградации)?.. Советский-то эксперимент остался незавершённым, и были, ведь, времена, правда, непродолжительные, когда Америка действительно МОГЛА отстать, но быстренько спохватилась, взялась активно ослаблять противника и «наводить мосты», а тот же Андропов, между прочим, не подумал, ЗАЧЕМ наводятся мосты на вражескую территорию, — допустил, что «все обрадовались»… Но он говорил: «Мы не знаем общества, в котором живём» — именно в том смысле, что возможности этого общества далеко не использованы (впоследствии эти его слова начали перевирать)…
       Ладно, — Алёне сейчас не нужно этого решать. Она точно поняла другое, что её волнует и тревожит. Какие законы ни открой, какое общество ни построй, — всё равно, народятся следующие поколения, для которых прошлого не будет реально существовать, но всё — единственное и в первый раз, — и об эти поколения, опять открывающие одно и то же, что уже открывали тысячу лет назад, опять разобьётся вообще всё… Так, идёт ли дело к сугубо человеческой деградации и закату (и, как единое сознание, возник уже «человеческий рой», который найдёт лучший способ СВОЕГО функционирования (как муравейники, улеи), и одни и те же «кучи» начнут уникально и грамотно перевозводиться из тысячелетия в тысячелетие, — то есть, ТУПИК уже достигнут, а чем более станет оттачиваться программа жизнедеятельности, тем менее нужен будет сам разум, осознание, то есть, вообще человеческие свойства, — или это, всё же, всемирная провокация новых собственников, умудрившихся уже всю планету загрести под себя, — но не саму жизнь, которая опять вывернется и прорастёт?.. Если вырвется и прорастёт, что не факт. А что тогда?..

       Алёна даже сама устала от того, в какие дебри сознания она забралась, — но не уснула просто потому, что спать не хотела.
       «Всё, — мозги закипят думать за всю планету, — тем более что этим ничего и не решишь. Самое печальное, что здесь, на верхней полке, надо сидеть тихо, никому о себе не напоминать, — а заняться катастрофически нечем… Как там мама с папой?.. Ой, нет, не думать! — шифровки повторить, что ли, — глядишь, и усну, наконец…»

       На нижних полках сидела семья со спокойной девочкой лет шести, — к вечеру их папа наверняка заберётся наверх, и надо будет отвернуться, чтобы тоже оставаться незаметной… Ладно, посмотрим.
       А вот, соседний плацкарт собрал к себе полвагона, — Алёна не поняла, пили они, или нет, — но ели точно все сообща, и скоро, наконец, взялась откуда-то и гитара… Правда, эта идея не очень понравилась второй половине вагона, и начались довольно бурные, хотя и беззлобные попытки решить проблему. («Наверное, пили.»)
       Вообще-то, разговоры между ними шли с юмором (о котором «в будущем» уже заметно забывали), и ей ужасно захотелось спрыгнуть вниз, пойти туда, присоединиться к компании, что было абсолютно допустимо и нормально, и не заметить, как пролетит дорога. Но именно сейчас Алёне этого делать было нельзя: у неё непременно поинтересуются, кто она и куда едет, и внимание окажется привлечено, что не известно ещё, чем кончится (как-никак, школьница без взрослых, — такое случалось, — например, родители посадили в вагон, а какая-нибудь бабушка встретила, — но это было бы слишком заметно и запоминалось, — а кто его ещё знает, что ждёт её по дороге до площади Дзержинского)!.. — главное же сейчас, довезти туда свою живую голову с шифровками…
       Алёне повезло: выяснения закончились тем, что вся ватага переместилась в другой вагон, с кем-то там переменявшись, и здесь расположились сторонники вечерней тишины. Впрочем, до ночи было ещё далековато, как и до Москвы. Алёна, с какого-то места, начала подряд вспоминать шифровки, и внушённый автоматизм вделал своё дело: никем не тревожимая, она умудрилась пока уснуть, — чтобы, по крайней мере, уснуло большинство пассажиров в вагоне, и она могла более или менее спокойно прогуляться в туалет без лишних вопросов любопытствующих.
_________________________



       На сегодня, наверное, достаточно. Надо ещё публиковать. Заканчиваю. /19:03/

(Сегодня, от начала даты и до времени ухода включительно:
слов — 2 209,
знаков без пробелов — 12 253,
знаков с пробелами — 14 812.)







...