Славко Словенов - Лишь не было детства

Фото: Накануне ленинградской блокады (1941)
 

Славко Словенов (Вячеслав Геннадиевич Гогин) родился 14 ноября 1935 года.
Умер р.Б.Вячеслав 14 апреля 2016 года. Царство ему Небесное!

У поэта в журнале, который я возглавлял, было несколько публикаций. Некоторые я представил здесь, на своей странице (папка: "Петербургский поэт Славко Словенов"). Хочу их дополнить ещё одной.

+++

Зная о том, что Славко Словенов прошёл адово испытание – 900-дневную блокаду Ленинграда, я попросил его прислать для «юбилейного», посвящённого 50-летию Победы, номера журнала «стихи о войне» и написать  хотя бы несколько строк о своём «блокадном детстве». И что же получил в ответ?

«Юрка, милый! – пишет поэт. – Честное слово, не знаю, что написать, как ты просил. Ведь не токмо, что писать и говорить, – даже вспоминать не люблю об этом времени! Ибо – слишком много знаю, да и понимаю… Никогда я не был ни циником, ни спекулянтом (на этой теме – Г.К.), ни мазохистом! Ты уж прости. А ещё я терпеть не могу слово «блокадник» – как будто в чём-то виноват: не я устанавливал эту блокаду – я её ПЕРЕЖИЛ!

Сколько боли и горечи – но и силы! – в нежелании вспоминать! Моему послевоенному поколению трудно понять столь упорное нежелание, но поверить и поклониться этому «не люблю» оно обязано, ибо тут правда! Сердечная правда и в предлагаемых стихах – отрывке из поэмы «Армагеддон»


I.

…И жил я когда-то у синего моря.
Смотрел на синие горы вдали.
И синее детство, не знавшее горя,
Играло на синих просторах земли.

И синее небо, такое большое –
казалось, что неба и не было вовсе! –
тогда неразрывно сливалось с душою,
а эта душа и не знала про осень…

Не знала она, что холодные краски
заставят её  учащённо забиться, –
и жизнь открывалась волшебною сказкой,
в которой не видно последней страницы!

Пора откровений… Пора листопада!
Я чувствую: что-то во мне возмужало.
И звон колокольчиков синего сада
Под жёлтые ливни уходит без жалоб…

Рождаются мысли, и новые звуки
вливаются в сердце желаньем излиться, –
и юность берёт в осмелевшие руки
волшебную сказку с последней страницей!


II.

Нет, это – неправда! Не видел я моря.
Но – видел моря человеческих слёз.
Металось по свету горбатое горе,
сосновые крышки неся на погост…

Ах, бросьте! – и падали трупы на трупы…
Вот сказка: расстрелянные небеса…
руины… дуранда… сиреневый рупор…
и голодом выглоданные глаза… –
Я слышу их мёртвые голоса!

Ровесник! Ты помнишь? – когда это было?
Мы думали: жизнь – это солнце и песня!
Но Время на время о чём-то забыло…
А что не сбылось – никогда не воскреснет.

Да! – мы родились Дон-Кихотами эры
и всё от неё получили в наследство! –
Нас жизнь обратила в свинцовую веру…
Лишь не было – неба.
И не было – детства.

III.

Ты постарела, Память, постарела…
Ты поседела, выплакав глаза.
И я твоё израненное тело
переношу на много лет назад.

Когда ведут в оркестре саксофоны
бездумные танго или фокстрот,
мне видятся военные перроны
и у вагонов сумрачный народ.

Когда в ночи от чувств пьянеют пары,
когда любимые – нежны, а не строги,
мне слышится, как по Земному Шару
тупые маршируют сапоги.

Когда на землю падают рассветы
и небо голубеет до краёв,
мне вспоминаются сигнальные ракеты
над эхом потрясённых городов…

Так уживаются реальность и тревога
за будущее наше и покой,
и благодарно я склоняюсь у порога
кровоточащей памяти людской.

Санкт-Петербург.



Журнал «Культурно-просветительная работа» («Встреча»») №4, 1995. С. 46