Закройщик

под деревьями, у дороги,
у Садового у кольца,
чахнет вывеска: «У Сёреги.
Здесь латают и шьют сердца».

дверь старинная — где же взяли
после долгих лихих годин?
а за стойкою — сам хозяин,
синеглазый, худой блондин.

сколько тайных клиенток было
в этом маленьком ателье…
души многих — что комья пыли
после пройденных сотен лье.

но Серёга, умелый мастер,
сердце каждой готов чинить.
здесь заплата — обрезок страсти,
разговор задушевный — нить.

мерки снять — золотое дело.
чуть касается он плеча —
и заходит рука умело,
с аккуратностью палача.

после — даму сажает в кресла,
предлагает воды, вина…
жить становится интересней…
и — готова душа. финал.

***

приношу я Серёге душу —
всю изношенную, с дырой.
выворачиваю наружу
и шепчу: «Посмотри подкрой?

Весь пополз он, изъеден болью…
Ум и воля по швам трещат…
Как же бегать с такой по полю?
Где найти для врагов пощад?

Нет ей радости, нет покоя
ни одной, ни среди подруг…
Может, снадобье есть какое —
или сбыть за бесценок с рук?»

и качает мастак Серёга
умной, светлою головой:
«Здесь работы не то, что много —
здесь работы хоть волком вой.

Нет такой у меня машинки,
не потянет и оверлок…
Износилась бедняжка шибко:
не душа, а кисеи клок.

Не возьмусь я, боюсь испортить.
Мастер честный ведь я, не вор…» —
и заводит со мной о спорте
ненавязчивый разговор.

…тополя шевелят листвою,
окна старых домов молчат.
я обратно бреду — и вою
стаей брошенных, злых волчат.

кто мой дух искромсал на части,
в ярко-алые лоскуты?
кто забрал и покой, и счастье?
ты ведь знаешь, что это — ты.

сердце — помнишь? — к тебе попало
не затасканным, без прорех,
чуждым дальних морей и палуб,
не впитавшим ни блуд, ни грех…

ты накинулся, словно коршун.
вмиг лохмотьями обросло…
но остался железный поршень —
вот и ходит тебе назло.

ты бы лучше себя изрезал,
горе-душу перекроил…
взял бы ткань для обивки кресел —
здесь хватило бы на троих —

и пошил бы большое сердце,
без холодной атласной лжи.
меньше forte во всём: на mezzo
тоже можно неплохо жить.

только мастер едва ли внемлет:
весь отдавшийся ремеслу,
всё швыряет сердца, как кегли,
и не видит, что служит злу.

я же — пусть не в поля, так в рощи…
пусть не с ним — так с другим вдвоём…
только бьётся внутри: «Закройщик? —
так закрой
ателье своё».

26/07/2016