Бухта Чехова

               

               
С Генуэзской скалы смотрит в море чета кипарисов,
тень смоковницы старой несёт и покой, и уют;
из Москвы приезжала к писателю в гости актриса,
отдыхала над бухтой, что Чеховской ныне зовут.

Пушкинистов семья проживала в домишке неброском.
Ветер всё говорил о легендах Гурзуфа, как гид.
Там, где Пушкинский грот, сам Шаляпин дымил папироской;
гениальных людей Крым тянул к себе, словно магнит.

Здесь шептала «Мой Пушкин!» Цветаева, в  гору шагая,
«Маг курчавый!» – добавила, лёгкий ускорила шаг,
а над Чеховской бухтою, как на полотнах Шагала,
два баклана летели к зовущей горе Аю-Даг.

И с мольбертом Коровин сюда же спешил на рассвете.
Как айланты средь скал живописно разбросаны тут!..
Мы купаемся в бухте, дурачась, как малые дети,
и над нами не птицы, а музы на ветках поют.

Мы гурзуфской харизмой влекомы и пушкинским духом,
и в  сердцах здесь всегда поэтический вспыхивал пыл,
а когда облака кучевые плывут над Гурзуфом,
кто из нас им вослед восхищённой душою не плыл?

Вдохновенья ионами воздух здесь мощно пропитан,
я вдохнул полной грудью их сладкий возвышенный яд;
если ангелы в небе берутся за звёздное сито,
метеорные ливни с шипеньем над морем летят.

И тогда мне мерещится отблеск пенсне в гуще сада
и задумчивый профиль над морем – совсем небольшой,
и видению этому здесь удивляться не надо,
надо просто забыться и слиться с тем веком душой…