Я задыхаюсь от нежности

                Чайки за окном орали неблагим матом.    Местами,    казалось, что кричит сводный хор голодных младенцев.   Ольга повертелась в постели минут пятнадцать,   ругнулась и,   сунув ноги в холодные тапки,   пошла на кухню. Открыла окно и выглянула на улицу.   Возле дворницкой копошился какой-то мужик странного вида.   Через минуту он спустил по ступенькам тележку с мусором и, тарахтя на всю вселенную,   повёз её к мусорным бакам.   Ольга оцепенела.
                -   Твою ж …,   –   застыла она на полуслове.   –   Полтретьего ночи!
Накинув на пижаму плащ,   она вылетела на улицу.   Мужик,   жгучий брюнет со сросшимися бровями на переносице,   возвращался к подъезду,   нисколько не заботясь о шуме,   им производимом.
                -   А Валентина где?   –   застала его врасплох своим вопросом Ольга.
                -   Спит,   -   испуганно ответил мужик.
Валентина,   дворничиха,   жила в этом же подъезде,   только окна её квартиры выходили на проспект.
                -   А ты кто такой?   –   грозно продолжила Ольга.
                -   Никто,   -   помедлив,   ответил мужик.
                -   А чего тогда шумишь здесь?   Ночь на дворе.   Или не видишь?
                -   Вижу,   -   тихо ответил мужик.
                -   Ну?
                -   Что?
                -   Шумишь зачем,   я тебя спрашиваю?
                -   Тележка очень шумный,   -   зачем-то приседая,   ответил он.   – Завтра буду колёса смазивать.
                -   Вот нехристь-то.   Так завтра,   может,   и вывозить будешь?  – нетерпеливо кутаясь в плащ,   спросила Ольга.
                -   Завтра никак нэльзя.   Валентина сказал,   утром мусоропровод должна быть чистый.
                -   Я твоей Валентине холку намылю сейчас за этот тарарам,   - плюнула Ольга и побежала в подъезд.

                Будильник прозвенел,   как всегда,   слишком рано,   мог бы и попозже.   Голова разламывалась после бессонной ночи.   Поболтав ложкой в горячем чае и куснув бутерброд с сыром,   Ольга побежала на работу.
                Покупателей с утра практически не было.   Ничего удивительного для Мурманска.   К одиннадцати проснутся и тогда пойдут.
                Открылась дверь и вошла женщина непонятного возраста.
                -   У вас резинки есть?   –   помедлив,   спросила она.
                -   Какие резинки?   –   не поняла Ольга и посмотрела на полки с нижним бельём,   которым торговала.
                -   Ну,   резинки… такие… резиновые.
У Ольги ещё больше округлились глаза.   Покупательница явно занервничала.
                -   Что непонятного-то?   Резинки!   –   продолжала она.   –   Вот поднимите руку.
                -   Зачем?
                -   Ну,   поднимите.
Ольга,   словно под гипнозом,   подняла руку.
               -   Вот,   видите?!   – обрадовалась покупательница.   –   У вас тоже висит!
               -   Что висит?   –   зачарованно спросила Ольга.
               -   Да,   кожа на руке висит!
Ольга моментально руку опустила.
               -   Вам тоже резинки нужны.   Я приспособилась уже,   -   радостно делилась она.   -   Штуки три одеваю на руку с утра,   и не висит совсем.   Так,   может,   найдёте мне резинки?
               -   Женщина,   я вообще-то,   трусами торгую.   Не заметили?
               -   Что вы грубите?   Вы попробуйте.   Под одеждой совсем не видно…
Покупательница обиженно взглянула на Ольгу.
               -   Вам в канцтовары нужно.   А мы резинок не продаём.

                Валентина копошилась в палисаднике возле дома,   напевая что-то и заколачивая камнем гвоздь в изгородь.
               -   Что за кавалер тут ночью мусор вывозил?   –   без предисловий спросила Ольга.
Валентина замерла на мгновение и,   повернувшись,   молча посмотрела на соседку.
               -   Ты меня не разглядывай давай,   -   грозно продолжила Ольга.
               -   Ой,   дывлюсь я на тэбэ,   Ольга,   -   произнесла она враспев,   -   и всё мне непонятно.
               -   Что тебе непонятно?
               -   Шо ж ты на людей кИдаешься?   Мужика б завела себе,   чи шо?
               -   А ты,   я гляжу,   завела!   –   задохнулась от такой наглости Ольга.   –   Сегодня ночью тарахтел под окнами своей таратайкой,   глаз не дал сомкнуть.
               -   И мэни нэ дав…,   -   сладко потянулась Валентина.
               -   Тьфу на тебя,   Валька!   Совсем стыд потеряла!
               -   Стыд нэ дым,   глаза нэ йисть,   -   продолжала улыбаться соседка.   –   Пишлы до мэнэ.   Я такого вына прывэзла з родины,   и сала…
Ольга мгновение сомневалась,   потом махнула рукой.
               -   А,   пошли.   Я голодная,   как собака.   Утром не успела поесть и с собой ничего не захватила.

               Чайки продолжали орать.   Из окна Валентины  лилось нестройным хором:
               -   Я задыхаюсь… от нежности…