небо

Для меня это небо слишком большое, друг.
Ни цепей не хватит, ни обручей, ни подпруг,
чтобы как-то его унять. Так что лучше вовсе
не пытаться. Пустое дело. А коли спросит
человек, проезжая мимо: «Откуда столько
расточительной сини, когда бы хватило дольки,
небольшого пятна, помарки, обрезка ткани», –
объясни: «Ничего не выйдет... Его руками
невозможно взять и кроить по своим лекалам.
Для таких предприятий земных инструментов мало».
А поэтому, друг, я, пожалуй, махну на небо –
без пижамы, линейки, портфеля, воды и хлеба.
Погуляю немного, освоюсь, вдохну ванили,
из зефира построю домик в английском стиле.
И тебя позову однажды откушать чаю,
потому что, сказать по правде, уже скучаю.

Белоснежные пятна и запах: такие часто
оседают в домах, где люди хранят лекарства.
В отдалении шепот, едва разбираю фразы:
«Как давно привезли? Почему не позвали сразу?..»
Я закончу, мой друг: загадки... Встречая сфинкса,
ожидай, что тебя надует. Любое свинство
он считает обычным делом. О чем я, боже?..
Мы с тобой говорили прежде о том, что, может,
наше небо не так огромно, как мне казалось.
Я держу на ладони солнце, и эта малость
освещает тоннель наружу, туда, где птицы
постигают тона и ноты, где вечно длится
белокурая пена неба (мы с ней отныне
по природе своей похожи). Запомни, ты мне
очень дорог, мой друг, но близится миг разлуки.
В наплывающей дымке видны рукава и руки –
с утомительной вещностью нет никакого сладу.
Засыпая, я слышу голос: «Скажи медбрату –
пусть готовит мешок… Они у окошка, сбоку.
До утра бедолага отдаст свою душу богу».