со стороны

Она иногда казалась нам отвратительной,
надутой пустышкой, ломающей мелодраму.
Ну что нужно знать о боли, чтоб так ценить ее?
И - скольких богов убить, чтоб не строить планов?

А сколько ночей не спать, чтоб не верить зрителям -
они-то ведь, как известно, всегда бесстрастны?
Не знаю... Она, должно быть, росла во флигеле
какого-нибудь коттеджа, с папашей праздным,

который все размышлял, что неплохо выпить бы,
курил у камина, без книги, в халате рваном...
А может, мы заблуждались, и от родителей
зависит, пусть очень многое, но не главное.

Она и на мир глядела всегда - презрительно,
как будто надеясь, что небо вот-вот обвалится.
А может, она всего лишь была стеснительной,
и просто боялась нам чем-нибудь не понравиться?

Навряд ли... или, постойте... Все так сомнительно
и, в самом-то деле, теперь уж не очень важно.
Она нас терпела, с печальной улыбкой, каждого.
Зачем же нам было хотя бы пытаться - любить ее?