Золотой Осёл

      Пародия  на  произведение 
древнеримского  писателя  Апулея

Рима  древнего  писатель,
Апулей,  Осла  создатель,
Был  патриций  благородный.
Эпос  он  создал  народный
Об  Ослах  и  женских  чарах,
Войнах  Рима  и  пожарах.
Жил  он  в  то  былое  время,
Когда  лошадь,  меч  и  стремя
Были  дороги  римлянам.
Шла  война  в  угаре  пьяном.

Войны,  споры,  дрязги,  ссора,
Словно  Содом  и  Гомора
Раздирали  Рим  античный.
В  жизни  был  уклад  привычный
На  любовь,  семью,  измены,
Только  ложе  Мельпомены
Пустовало  часто  в  доме.
Рим  гудел  как  при  погроме.

Шла  война  и  Рим  сражался.
Реже  человек  рождался.
Все  мужчины  воевали,
А  римлянки  тосковали
По  мужским  и  грубым  ласкам.
Их  мужья  сражаясь  в  касках,
Всё  же  головы  ложили
На  полях  сражений  дальних.
Взгляд  девичьих  глаз  печальных
Поднимался  робко  к  Богу,
Но  никто  не  шёл  к  порогу,
Не  стучался  в  дом,  в  окошко,
Только  ласковая  кошка
Тёрлась  ночью  по  ногам,
Мордой  тыкаясь  к  рукам.

В  это  время  в  Риме  тесном
Жил  мужчина,  всем  известный.
Был  красив  и  молод,  статен,
Из  патрициев,  был  знатен.
Был  любитель  женщин  милых,
Одиноких,  и  счастливых
В  том  замужестве  воспетом
Холостым  одним  поэтом.
Он  был  прыток  на  любовь,
Словно  кто-то  впрыснул  в  кровь
Жадных  армию  гормонов
Для  общины  всех  мормонов.
Женщин  он  не  пропускал,
А  увидев,  "пыль  пускал"
В  глазки  томные  красавиц
И  добившись  своего,
Шёл  опять  к  другой,  мерзавец.

Так  он  многих  совратил.
Вёлся  счёт  побед  любовных,
Рос  и  лес  рогов  огромных
На  мужьях,  герой  кутил.
Видит  Бог,  нельзя  отличить
Мужей  Рима  от  козла –
Превратил  героя  ночью
В  длинноухого  Осла.

Но  Осёл  был  необычный,
Ум,  как  мы,  имел  отличный,
Нашу  речь  мог  понимать,
Только  слов  не  мог  сказать.
Он  всё  слышал,  понимал
И  приказы  выполнял.
Всё,  что  надо – между  ног.
Как  Ослы  любить  он  мог,
А  размер...... Берёт  кручина
И  завидует  мужчина.

Наш  герой,  Осёл  ушастый,
Был  как  все  Ослы  горластый.
Как  увидит  он  Ослицу –
Всё  равно,  хоть  Кобылицу,
Поважнее,  чем  трава,
Прыг  на  них......"Иа.....,  иа....."
За  работою  потел,
Целовать  их  не  хотел.
Он  соскучился  за  малым –
Женским  губкам  страстным  алым,
За  столом,  кроватью,  домом,
Но  наказан  строго  Богом.
Он  давно  не  пил  вино,
Позабыл  он  вкус  и  хлеба.
Слякоть  месит  и  говно,
Слушая  угрозы  с  неба.

Остался  наш  Осёл  без  крова.
Его  имеет  и  корова,
Собака,  курица  и  кошка.
"Дай,  думает, – взгляну  в  окошко."
Прильнул  губами  он  к  окну
И  чуть  не  сдох  от  созерцания:
Девица  голая  стоит,  сгорая  от  желания.

Глаза  закрыты,  грудь  трепещет,
Рукою  водит  между  ног.
Пускай  гроза  и  ливень  хлещет,
Я  сам  бы  сбросил  свой  сапог,
Увидев  голую  девицу,
Желаний  полную,  страстей,
Не  ишака  и  не  ослицу,
И  слился  в  страсти  вместе  с  ней.

Осёл  смотрел,  смотрел  на  деву,
Как  первый  раз  Адам  на  Еву.
И  вдруг  копыта  задних  ног,
(Он  был,  конечно,  без  сапог),
Чуть  оторвались  от  земли,
Как - будто  бы  не  доросли.
Стоял  он  без  движения.
Опорой  крепкою  была
"Нога"  для  размножения.

Увидев  странного  Осла,
Глядящего  в  окошко,
Волна  желаний  возросла,
Согласна  даже  с  кошкой.
Всё  это  видел  сверху  бог,
Но  что  с  девицей  делать?
Её  промежность – в  дом  порог,
Зайди – дам  пообедать.
Осёл  ту  девушку  не  знав,
Да  и  спросить  не  мог.
На  трёх  ногах  стоять  устав,
Шагнул  через  порог.

Девица  с  радостью  впустила
Осла  с  такой  елдою
И  тело  больше  не  грустило
От  предвкушений,  как  с  едою.
Когда  он  Человеком  был,
То  совращал  и  недотрог.
И  здесь  свой  навык  не  забыл –
Лизнул  её  меж  белых  ног.
От  нежностей  и  ласк  таких
Девица  раком  изогнулась.
Какой  любовник!  Прыток,  лих.
В  ней  похоть  дикая  проснулась.

Осёл  от  счастья  аж  вспотел
И  дрожь  прошла  по  телу.
"Давно  я  женщин  не  имел,
Давай  же  ближе  к  телу", –
Осёл  подумал  и  оскал
Улыбкой  осветился.
Промежность  долго  не  искал
И  с  твёрдостью  вонзился.

Вдруг  что-то  твёрдое  в  боку
Внутри  неё  упёрлось.
"Ой,  больно,  больше  не  могу".
Оно  внутри  всё  тёрлось.
Вся  извиваясь  под  Ослом
Девица,  охая,  стонала.
Рукой  схватив  "ослиный  лом",
Всё - ж  глубже  не  пускала.
Она  не  помнит  сколько  раз
В  оргазме  отключалась.
Хотелось  ей,  чтоб  эта  ночь
Во-веки  не  кончалась.

Но  в  мире  есть  всему  предел.
Осёл  спал  рядом  и  храпел.
Лежала  Дева  вся  без  сил,
Как  будто  овод  укусил.
Промежность  вся  распухла
И  лужа  спермы  на  полу
Ослиной  с  вонью  тухла.
Устали  женские  масла,
Но  ей  казалось  мало.
Держа  рукою  член  Осла,
Девица  крепко  спала.
               ***
По  Риму  бодро  маршируют
Легионеры  всех  кровей
И  без  стыда  в  домах  воруют
И  требуют,  грозя:  "Налей".
Идёт  война,  народ  страдает
И  кровь  рекою,  как  вино.
Солдат  идёт,  что  ждёт? – гадает,
Случайно  заглянул  в  окно.
Стоит  Осёл,  Девица  гола.
Отвисла  нижняя  губа.
Ослиный  член  висит  до  пола –
Иерихонская  труба.

Рука  не  дрогла  пред  врагами
И  меч  вонзался  в  телеса.
Всё  видел  он,  ослов  с  ногами,
Но  чтобы  пять?! – вот  чудеса.
Солдат  очнулся,  шок  прошёл
И  он  пригнувшись  в  дом  вошёл.
Сестру  он  сразу  не  узнал,
Война  всех  разбросала.
Пока  он  где-то  воевал,
Девчёнка  Девой  стала.
Солдат  стоял,  глазам  не  веря,
И  острый  меч  в  руках  держал.
"Ах  ты,  Осёл,  проклятый  мерин".
Осёл,  всё  поняв,  убежал.

Опять  скитания,  дорога
И  поиск  хлеба  и  жилья.
В  душе  неясная  тревога.
Подумал:  "Я  же  не  свинья".
Решил  пойти  он  на  базар,
Где  продают  ослов
И  показать  всем  свой  "товар"
Как  есть,  без  лишних  слов.
Он  все  команды  выполнял,
Послушен  был  как  раб.
Но  с  жопой  пышной  увидал –
Член  сразу  встал  на  баб.
Мужчина  сразу  оценил 
Достоинства  Осла
И,  не  торгуясь,  он  купил.
Цена  Ослу  росла.
Купив  Осла,  римлянин  думал
Ослиным  членом  сев  взрыхлять
И  о  жене  совсем  не  думал,
Что  она  может  Ослу  дать.

Привёл  Осла  римлянин  в  дом
И  накормил  досыта.
Осёл  забылся  сладким  сном
В  конюшне  у  корыта.
А  утром  день  начался  новый,
Баланду  дали  похлебать,
Запрягли  в  плуг  его  с  коровой,
Чтоб  целый  день  пахать,  пахать.....
Пол-дня  пахал  Осёл  с  коровой,
А  в  полдень  дали  им  пожрать.
Не  мог  привыкнуть  к  жизни  новой
И  строил  план,  чтоб  убежать.
Он  не  хотел  Ослом  трудиться,
Запряжен  силой,  принуждён.
С  ослами  не  желал  родниться,
Он  Человеком  был  рождён.

Вот  вечер  в  сумерках  настал,
Жену  хозяин  в  хлев  послал
Осла  досыта  накормить,
Обмыть  водой  и  напоить.
Осёл  поел,  попил  водицу
И  взгляд  желаний  на  Девицу
С  мужскою  похотью  направил,
Его  желаньем  дьявол  правил.
Как  стала  мыть  ему  масла,
Живот  и  спину,  у  Осла
Желанье  выросло  наружу.
"Вот  бы  такой  размер,  да  мужу", –
Подумала  она  лукаво.
Осёл  был  их,  имела  право
Она  на  этого  "козла"
И  стала  гладить  у  Осла.

Осёл  и  так  питал  надежду,
Ему  не  нужен  был  массаж.
Зубами  стал  срывать  одежду,
Чтоб  оголить  весь  "вернисаж".
Потом  шершавым  языком
Лизать  ей  начал  груди,
Нагнув  её  слегка  пинком,
Стал  всовывать,  о,  люди,
Очнитесь.  Природа  сотворила
Всё  в  соответствии  с  размером.
Какое  нужно  женщинам  "мерило",
Чтоб  получить  оргазм?  Гетерам
Достаточно  мужчин  обычных
С  размерами  для  них  привычных.

Осёл  "порол",  туда – сюда,
А  женщина  икает.
Осёл  подумал:  "Вот  так  да,
Чего-то  нехватает".
Он  всунул  весь,  какой  имел,
Работая  устал.
Но  в  первый  раз  он  покраснел,
До  дна  всёж  не  достал.
Попалась  женщина  ему
Бездонная  как  бочка.
Ей  нехватало  посему
Какого-то  кусочка.
И  всёж  она  в  хлеву  кончала,
Аж  пузыри  из  носа  шли.
Такого  с  мужем  и  не  знала,
Впустую  с  мужем  годы  шли.
Её  как - будто  подменили –
Познала  радость  жизни  всей
И  женщину  в  ней  разбудили
В  хлеву  е*я  среди  коней.

"Что  это  долго  нет  жены?" –
Подумал  муж  сурово.
"Ослы,  конечно,  нам  нужны,
Кормить,  поить – не  ново."
Зашёл  он  в  хлев  и  обомлел,
Был  поражён  картиной:
Осёл,  оскалившись,  потел
С  его  женою  Ниной.
Мужчина  мог  простить  измену
С  другим  мужчиной,  наконец,
А  тут  жена  нашла  замену,
И  с  кем?  Ослом.  "Ах  ты,  стервец!"
Причём  Осёл,  коль  стерва  хочет,
А  муж   сам – импотент.
Мужчине  легче,  хочет – дрочит,
А  женщине  подай  момент,
Когда  она  полна  желаний
И  под  мужчину  лечь  сама
Готова  с  чашею  страданий
И  пить  её  вместо  вина.

Подумал  муж:  "Осла  прирезать,
Или  неверную  жену,
Или  Ослу  ялдак  отрезать
И  снять  с  жены  её  вину?
Осла  не  жалко,  он  скотина,
Но  даром  так  я  не  отдам.
Пускай  по  нём  поплачет  Нина.
Как  я  купил – так  и  продам", –
Решил  ревнивый  импотент,
Ведя  скотину  на  базар.
А  для  Осла  настал  момент
Опять  показывать  "товар".
"Опять  велят  открыть  мне  рот,
Проверят  яйца,  глянут  в  жопу.
Вот  скоро  будет  ровно  год,
Как  я  Ослом  попал  в  Европу", –
Стоял  и  думал  так  Осёл
И  взгляд  его  был  невесёл.

Стоял  Осёл  понурив  очи.
Он  плохо  спал  и  с  прошлой  ночи
Всё  думал  над  своей  судьбою,
Как  снова  стать  самим  собою.
Прошло  пред  ним  людей  немало.
Глядели,  щупали  его
И  женщин  много  здесь  гуляло,
Но  не  стояло  у  него.

Под  вечер  всёж  его  купила
Одна  семья  и  повела.
А  дома  женщина  поила
И  есть  Ослу  она  дала.
Потом  они  решили  сами
Поесть,  попить,  ложиться  спать,
А  муж  с  короткими  усами
Вот  лезет  в  погреб,  чтоб  достать
Еду  холодную  на  ужин,
Но  там  темно  и  свет  им  нужен.

Послал  он  в  дом  жену  за  свечкой,
Велел  зажечь  и  вниз  спустить.
Она  нашла  её  за  печкой
И  принесла,  чтоб  опустить.
Осёл  как-раз  стоял  тут  рядом,
Жена  нагнулась  посветить.
Ослу  сверкнула  голым  задом,
А  он  успел  ей  "лом"  всадить.
Она  не  поняла  сначала,
Что  с  нею  вдруг  произошло,
Но  раз-за-разом  всё  кончала
И  Солнце  радости  взошло
В  её  семейной  жизни  серой,
На  время  счастьем  осветив,
И  к  Богу  вдруг  прониклась  верой,
Решив  Ему  жизнь  посвятить.
Видать  молитву  Бог  услышал
Под  невысокой  бедной  крышей.

Она  любовью  занималась,
Держа  рукой  ослиный  "лом"
И  никому  бы  не  призналась,
Что  так  приятно  ей  с  Ослом.
Порой  сознанье  пропадало
И  отключалась  вся  она.
Вдруг  свечка  в  погреб  вниз  упала,
Потухнув,  падая  у  дна.
Муж  разозлился  и  кричал,
Осёл,  ревя,  вовсю  кончал.

Позвал  жену.  Ответа  нету.
Полез  наверх,  чтоб  посмотреть,
Призвать  её  сейчас  к  ответу
И,  если  надо,  то  огреть.
Неуважение  ведь  к  мужу
И  вылез  он  совсем  наружу.

Увидел  рану  он  над  пупом
И  вскрикнул  громко:  "Горе  мне"!
Жена  ничком  холодным  трупом
В  крови  лежала  и  говне.
Осёл  всегда  был  осторожен,
Когда  над  женщиной  "потел".
Он  знал,  что  "аксидент"  возможен
И  жертв,  как  видим,  не  хотел.
А  тут,  кончая,  он  икнул
И  женщине  живот  проткнул.

Она  лежала  в  платье  белом,
"А  я  хотел  её  побить, –
Всё  плакал  муж  над  мёртвым  телом.
Ну  кто  же  мог  её  убить"?
Осёл  стоял,  слеза  катилась,
Он  тоже  плакал,  боже  мой.
И  он  страдал,  что  так  случилось,
Готов  пожертвовать  собой.

Имел  он  женщин  в  жизни  много
И  Человеком  и  Ослом.
В  его  душе  растёт  тревога
О  будущем,  не  о  былом.
Какая  цель  в  ослиной  жизни?
Работай,  ешь,  "дери"  Ослиц
Да  женщин,  липнут  словно  слизни
И  отдаются,  павши  ниц.
Но  скоро  так  загнуться  можно
И  член  стоять  не  будет  вечно.
Да..... быть  Ослом  довольно  сложно,
А  жизнь  Осла  так  быстротечна.

Он  в  мыслях  стал  молиться  Богу
И  мордой  тыкать  в  небеса,
Надеясь  сверху  на  подмогу
И  твёрдо  веря  в  чудеса.
Он  обещал  быть  мужем  верным,
С  женою  жить  и  не  грешить
И  семьянином  быть  примерным
Он  обещал,  лишь  только  быть
Пусть  не  римлянином,  ни  греком,
А  снова  стать  лишь  Человеком.

И  Бог  Осла  молитву  слыша,
Решил  поверить  ещё  раз.
"Ты  будешь  русский  Орлов  Гриша,
Но  не  востри  на  девок  глаз.
Ты  Человеком  будешь  снова.
Ешь  со  стола,  гуляй,  пляши.
Не  подведи  семью  Орлова,
Смотри,  опять  не  согреши.
Но  есть  одна  императрица,
Охотница  на  длинный  "лом".
Она  с  Ослом,  хоть  не  Ослица,
Так  говорят – как  с  мужиком.
Один  запрет  могу  я  снять:
А  с  нею  можно.  Она – б*ядь."
                Конец
                Борзоф  Нью Йорк Август 1993г.