25. В пылу страстей он был велик. Ржевский

   (предыдущий фрагмент «24. Любовь отрава. Противоядий тьма»
     Из романа "Евгений и другие"
       http://www.stihi.ru/2016/07/22/5972)
               ЭРОТИКА!

...Поди туда, поди сюда
И убедись, что есть, конечно,
На свете счастье завсегда,
Но ведь оно недолговечно.

Не рукотворно, как судьба,
В жизнь Катерины вторглось горе.
Вкусив заветно-дорогое,
Замужней став едва-едва,
Вот уж для всех она – вдова,
Хоть до конца ещё в такое
Сама поверить не могла.

Постель от слёз была мокра
Довольно часто у бедняжки.
Осталось поле без распашки.
Внушала совесть: не греши –
Но в потаённые кармашки
Не примирившейся души
Пролезли быстро, без затяжки,
Уж очень грешные мечты.
В глазах, попробуй, их прочти!
Лик – маска святости и скорби.
Две женщины в Катюше – обе
Несли отвратный крест вдовы
И береглись людской молвы.
                *       *       *
Поручик Ржевский был природным
Гусаром: ушлым, сумасбродным.
Своей планидою гордясь,
Он редко падал мордой в грязь.

Однажды, будучи свободным
От посягательств на него,
Хотел довериться он сводням,
Но не успел, скорей всего.
Легко он шёл на прегрешенья,
Решая, с кем на раз возлечь.
Да, он был мэтром завершенья
На свой манер коротких встреч.

Когда бывал со Ржевским связан
Очередной скандальный бум,
То люди вновь его проказам
Давали, не моргнув и глазом,
Ярлык «удачливый б***ун,
По части баб врождённый ум».
                .         .         .
Графине N, прошу прощенья,
К оргазму доступ стал закрыт.
И муж, и новый фаворит
Лечили жертву пресыщенья,
А проку чуть – мадам хандрит.
С досады плакала навзрыд
Она без доли утешенья.
Былой пикантности сношенья
Уж нет и счастья вкус забыт.

В сердцах и граф не ест, не спит,
Слезинку смахивая с ока.
Тут не до мыслей о высоком –
Была проблема бы снята!
Муж мог лишиться ненароком
Остатков чести и стыда –
Неврастения бабья боком
Мужьям выходит завсегда,
Ведь это – общая беда.

Пусть выход был ещё не ясен,
Идти на жертвы был согласен
Граф сам. Готов в бесчестье влезть,
Да хоть совсем утратить честь,
Став рогоносцем, лишь бы жёнке
Похорошело б где в сторонке.
Чем услужить, не знал уж граф,
Заочно честь свою поправ.

Хоть и в свои залез он сани,
Стремясь постичь любимой нрав,
А всё ж, как знаем мы и сами,
Мужья не зря слывут ослами.
По-графски был широким жест:
Готов муж несть рога, как крест.

Пусть и не шла в обидном плане
Речь об измене и обмане,
А всё ж для психики – сюрприз.
В жене запросов – как в гурмане.
Её немыслимый каприз
Нашёл у мужа пониманье.
Граф дал своё согласье из
Простого чувства состраданья –
На всё шёл, ради обладанья
Счастливой жёнушкой чудак.

Та дело выставила так,
Чтоб муж узрел, как лицедейство,
Её с другим альковный акт.
И ни соринки из семейства!
Она при этом, зная то,
Что он подсматривает рядом,
Оргазм имела б на все сто
И не рвалась к другим отрадам.
                *         *         *
Объект соблазна – это плод.
Плод вожделенья для субъекта.
Он без единого дефекта
И не срывается в полёт.
Чем ждать, когда сам упадёт,
Его сорвать стремится некто…

Живя для флирта и острот,
Душа поручика поёт
При виде яркого объекта:
Давясь соблазнами проспекта
Он на графиню глаз кладёт.
Её краса уж им воспета!
К тому, же это дама света!
                .         .         .
Графиня всматривалась: с ней
Играл в гляделки… прохиндей?
Уж слишком он глаза таращит.
Нет, темперамент настоящий,
А не какой-нибудь гротеск!
Пригож гусар. Как все, с усами.
Зато в очах – особый блеск!
А уж не тот ли это самый,
Не утомим в постели с дамой,
О ком наслышана давно?
Поручик Ржевский! Решено!
Наверно он-то ей и нужен:
С ним и предстать бы ей пред мужем.

С бесстыдством грёз сопряжено
Её капризное желанье,
Но ей на всё есть оправданье.
И вот уж праздною рукой
Она рисует очертанья
Их неизбежного свиданья
И молвит с деланной тоской:
«Жизнь и обыденность едины –
Нет пылкой страсти и доныне.
Мир нужно сдать на передел.
Мир, утопающий в рутине,
На кавалеров оскудел».

Как пёс-охотник, сделав стойку,
Гусар в ответ: «Что за дела!
Я заплачу вам неустойку
За всё, что жизнь не додала».
Он, как всегда, нетерпеливый,
Спросил: «Где б нам побыть одним»?
Нарисовалась перед ним
Она и страстной, и стыдливой,
И внял он, тешась перспективой
Стыдливость к чёрту уволочь.

Дарить он будет день и ночь
Весь пыл ей: внутренний, наружный.
И темперамент. В чём-то южный.
Ей предстояло превозмочь
Стыдливость женщины замужней,
А там уж все запреты – прочь!
                .         .         .
Доходный дом. Квартира снята.
Уединились там они,
Чтоб притереться непредвзято
Друг к другу, похоти полны.
Табу гусару хоть бы хны –
Легко в рай втёрся без билета.
Сойтись престижно с дамой света,
Как ни крути со всех сторон.

Его ждёт полный порцион.
С душой гуляки и эстета
Он был приятно удивлён:
Однако, дама без корсета!
Не много же на ней надето…

Начавши штурм с объятий, он
На ней оставил лишь кулон –
Всё остальное снял. (На лето
Он всех бы женщин перевёл
Под свой гусарский произвол
Ходить одетыми условно.
Да, всех красивых – поголовно!)

Цель встречи оговорена,
Но натиск превзойдён по части
Того, в чём суть гусарской масти.
И весь кураж говоруна
Враз обратился в бурю страсти.

Поручик рьян, к тому же, зван –
Всерьёз свою потянет лямку.
Есть самка, и воззвал диван
Увлечь на ложе эту самку.

Из ловких рук, проворных рук,
Ей никуда теперь не деться.
И дама тоже в этот трюк
Включилась, склонная раздеться.

Графиня краской не зашлась,
Когда, раздетая в два счёта,
Себя вручила всю во власть
И произвол невесть кого-то.
Её он сходу начал еть,
Но не пришлось её пожалеть.

Поручик проявил к ней милость.
В пылу страстей он был велик.
Графиня N разгорячилась:
Был сладострастным каждый крик.
Ей ли искать в любви интриг!
Из под стола, поднявши скатерть,
Наружу вылез соискатель –
Блажной её супруг-старик.

В его глазах нет укоризны –
Он за полвека своей жизни,
Хоть в развлеченьях и погряз,
Так развлекался в первый раз.
Муж оценил, насколько борзо
Идёт сношение – с душой!
Он не любил, чтоб против ворса
Его бы гладил кто чужой,
Но возбудился и завёлся,
Понаблюдав из-под стола,
С каким неистовством дала
Его распутница гусару.
С лихвой задал кобель ей жару!
Ещё б такому и не дать!
Жену граф волен оправдать.

Уткнувшись в скатерть носопыркой,
Рукоплескал граф паре пылкой
Бесшумно, чтоб не напугать.
Но со своей блудливой милкой
И сам не прочь он поиграть.
Со снисходительной ухмылкой
Он вознамерился прибрать
К своим рукам бразды правленья,
Чтоб героинею растленья
Всласть бы попользоваться так,
Чтоб позавидовал чужак,
Поняв, что граф в любви не бездарь.

Похерив повод для наезда,
Граф, не любя скандалов, свар,
Спешил к жене: мол, я не стар,
И в ебле тоже буду яр.
«Освободи, дружок мне место!
С тебя достаточно, гусар»! –
Высокомерно приказал
Муж, нависая над пришельцем.

Граф со своим незлобным сердцем
Претензий к Сашке не имел,
Не замышлял особых мер
И не терял ничуть рассудка.
Нельзя сказать, что охамел.
Жену имея проститутку,
Он всё же к ней не охладел.
А вот гусар вспылил не в шутку
И оскорбился даже жутко,
Когда какой-то наглый гад
Замыслил дать ему под зад.

Игра Амура тут иль порно,
Но при неведении полном
Ответ поручика предвзят.
Лоялен или нет к препонам
(Не остановят, так позлят),
Не всякий стерпит он разврат.

Не всякий – друг ему и брат.
Ох, он и вспыльчив с пылу, с жару!
Всегда готов лезть Саша в свару.
Повеса и не импотент,
Гость не наёбся до отвалу,
Он старикашке и бахвалу
Влепил бы в лоб – и весь презент!
(Зря граф с ним вёл эксперимент.)

Не внявши графскому вокалу,
В ответ сопернику нахалу
Отвесил он не комплимент.
Само собой, сомнений нет –
В плену инстинкта был клиент,
Во власти плотского желанья.
И это был не тот момент,
Когда инстинкт слабей сознанья.

И дело, видите ли, в том,
Что Ржевский был мужчиной резким.
Животной яростью ведом,
Самец не стал вилять хвостом:
Мол, церемониться тут не с кем!

Скор в жизни и в бою неплох,
Гусар раздумывать не мог
И с развороту въехал в ухо!
Пусть не смертельна оплеуха,
А всё ж был сбит соперник с ног
И откатился поневоле
Прочь от жены, кряхтя от боли.
Кто с конкурентами и строг,
Так это Ржевский – их знаток.
– Зачем же так! Ах, простофиля! –
Вмиг раскудахталась графиня. –
– Мадам, так надо! Се ля ви! –
Заверил Ржевский.
                – Нет! Уймитесь!
Поручик, как ревнивый витязь,
Вы полномочия в любви
Свои превысили, увы!
А ну, немедленно миритесь!
– Так мне не бить его?!
                – К чему ж!
Ведь это собственный мой муж!
Я жду, поручик. Прочь сомненья!
– Да-да. Мои, граф, извиненья.
В башке порой такая муть!
Откуда держите вы путь?
И как я сам не догадался,
Что муж вы!? Но не в этом суть.
Прекрасный день сегодня, жуть.
А я графине вот отдался
Да задержался тут чуть-чуть.

Коль вы не против, я оденусь.
Ещё увидимся, надеюсь.
Пардон, графиня. Граф, пардон,
Но мне пора на ипподром.

«Не требуй от супруги больше,
Чем можешь. Если не ахти
Ни в чём, то лучше отойти.
Ведь ты, граф, плох. Куда уж плоше!
Жена-то раза в два моложе –
Отсель и б***ства чехарда», –
Подумал Ржевский уходя.
                .       .       .
Таким, как этот, эпизодом
Гусар похвастать мог не раз.
Амурным доблестям иль шкодам
Жизнь посвятил он, ловелас,
Аж вся округа извелась,
Как будто он намазан мёдом.
У дам на Ржевского-то мода,
А он тем пользовался всласть
И всё своим тянулось ходом
Так день за днём и год за годом...

        (продолжение следует)