Костас Кариотакис цикл стихов 2

  Посмертное признание

Как в смерти вся нуждается природа.
Манят пурпуром чашечки цветов.
Весна придёт, и нас покинет снова,
И спрячет тени в глубине веков.

Как яркий день желает нашей смерти,
Закат, победно, эту весть уже принёс.
И, позабыв про вечера в Апреле,
Ступаем в царство вечных серых грёз.

От нас останутся написанные строки,
С десяток полюбившихся стихов,
Они, как голуби, спугнул которых кто-то,
Приносят весть, а время утекло.

    Возвращение

Не шлёт мне ветер с океана пыли,
Не манит лес, верхушками шумя,
Как птице в клетке, не расправить крылья,
И неба, знаю – не увидеть никогда.

Как жаль, природа – верный предсказатель,
Что о тебе душа моя болит!
Что в этот вечер осень наступает,
Мне всё вокруг об этом говорит.

Одним лишь краем облака заманишь,
Увядших мхов улыбкой золотой,
Осеннего дыханья ожидая,
Пробьюсь под плитами, желтеющей травой.

Твоим волшебным подчиняясь звукам,
Приду к тебе, с моим крестом, природа.
Пусть, навсегда, земля мне будет пухом,
А час - желанным, час неизбежного ухода.

   
Чиновники

Всё служат, стареют, согнулись рядами,
По два за столом, в одном кабинете.
(Лишь ток электрический их воскрешает,
На смерть обрекло Государство-Электрик)

Приклеились к стульям, бумагу марают,
Невинность листа, никогда, не жалея.
Окажут вам честь – ведь они заверяют
Бумаги, для точного их подтверждения.

И честь свою честно доносят до дома,
Спешат по делам, в переулки кривые,
Все вечером, в восемь –  как заводные.

Каштаны едят, и о новых законах,
О курсе валют, про себя, размышляют,
И, спины согнув, их едва расправляют.


Небольшая фальшь в До мажоре

Ах, господин, господин Холёный,
Кто же возьмется нас рассудить?
Я так ничтожен, а вы так огромны,
В общем-то, разницы не различить.

Ваши манеры, и Ваши награды,
Ваши желания не знают преграды.
Даже монокль на глазах помогает
Видеть того, кто во всём угождает.

Только для тех вы шлёте привет,
Аристократов, кто модно одет.
Вас привлекает холёность лица,
Даже с печатью, на нём, подлеца.

Всё просчитает, проверится бред -
Что вам на пользу, а что вам во вред.
Чаши весов мы отбросим, из мести,
Нам ненавистны подобные вести.

Ваша игрушка - пленник сражённый.
Я сомневался, так кто же изменник?!
Ах, господин, господин Холёный,
Кто же из нас посмеётся последним?


  Предана честь   

Предана честь, станет первый последним,
Друг обесценится, сердце дарят за деньги.
Светлыми были лицо и глаза, всё на свете.
Жизнь в темноте, как предания детям,
А на губах - только горечь и тени.

Ночь испугает, с яростью двину кроватью.
Окна спальни, паук оплетёт паутиной.
Из окна, тень прохожего не догнать мне,
Безнадёжно себе я рисую другие картины.
Я несчастен - кричу ему в спину.

Как огнём, это слово на небе напишут.
Его знают деревья, и звезды его разглядят.
Как эпиграф домам, на могилах его отыщут,
Его слышат собаки, и воют, и смирно сидят.
Люди помнить о нём не хотят?!


Подходящие самоубийцы

Повёрнут ключ в двери, найдёт
Все письма старые, что сохранили.
Прочтёт их тайно, и с тобой войдёт
В тот мир, где счастливы мы были.

Казалась жизнь трагедией сплошной,
Как смех от ужаса, о, Боже мой!
Смешались слёзы, пот, и мы любили,
С землёю небо, души - между плыли.

Раскрыв окно, рассеяно глядит -
Деревья, дети, и вокруг природа.
Вот каменщик по-прежнему стучит,
Там солнце - на краю у небосвода. 

Всё кончено. Написана записка.
Простая, краткая, глубокая – прощай!-
А в ней душа пытается излиться
Для той, что будет плакать и читать.

Он смотрит в зеркало, и видит время.
Ошибка это… иль безумие в клише?
Всё кончено… уже, прошепчет, веря.
Как не поверить собственной душе?!


  Когда мы спустимся

Когда мы спустимся по лестнице, тогда
Что скажем тени, поджидающей всегда,
Знакомым строгим и плохим друзьям,
Полуулыбкой, пробежавшей по губам?

Что наша жизнь проходит одиноко.
Кончался день один, за ним другой.
Пока в глазах моих светилось что-то,
И мир вокруг, мне виделся цветной.

Что там, внизу, смогу сказать при входе,
Куда идти, и как смотреть в глаза?
Ведь руки мне обрублены по локоть,
И взгляд скорбит, как лик на образах.

Возможно, кто-то о могиле вспомнит,
Подумает – как жил он в те века?
И в память, розу на плиту возложит,
И эта роза, будет из песка.

   Превеза

Смерть – это галки. В полёте, погубят,
В серых стенах, под крышами, крылья.
Смерть – это женщины, думают – любят,
Лук, в это время, безжалостно чистят.

Смерть – это грязь, и плохие дороги,
Важность имён, и засилье вещей.
Рощи оливок, и волны, и море,
Яркое солнце – смерть всех смертей.

Смерть – это страж, он тебя вынуждает
Склеить осколки, когда ты разбит.
Смерть – на балконе нарцисс отцветает,
Старый учитель с газетой сидит.

В Превезе строго назначены гранды,
По воскресениям – музыка банды.
Счёт, аккуратно начисленный в банк.
Взнос невелик – тридцать греческих драхм.

По побережью, гуляют семейно.
Думал – живу, видно нет - я один.
Флаги свободы над мачтами реют,
С тем кораблём уплывёт господин.

Если хоть кто-то, из тысяч людей,
Мог умереть, а не жить с отвращением.
С тихим и грустным, ко всем, обращением,
Вместе мы, к гробу пришли бы, в тот день.