Потерянные письма

  ***
Поверишь-ли, сын, когда-нибудь,
На склоне стремительных лет,
Накроет печальная Память
О прошлом, которого нет...
Поверишь-ли, сын, когда-нибудь,
Откроется крепкий засов  -
С сердечка, укрытого наледью,
Спадет леденящий покров.
Накроет Любовь запоздало,
Горячечным жаром томя,
Заплачешь... Людей очень мало
Когда-то любивших тебя.
Сережки уронит береза,
Помашет ветвями рябина,
Пронзит до пугающей дрожи
Тоскливая горечь полыни...

 ***
.
Жил человек -  и чист, и светел,
Он думал: в простодушии - порок,
А сын – кровинка - не заметил,
Что Чудо рядом. Не берег…
Порой жестокосердны дети.
Простим. Господь их вразумит.
По силам все дано на свете,
Поймет и Сын, что жизнь летит,
Поймет он, что Отец не вечен,
Проснувшись, как-то, в горький час,
Поймет, что голову на плечи
Отцу не положить сейчас,
К рукам отцовским не прижаться,
И не излить ему всю боль…
И будет мальчику казаться -
Мелькнет Отец в толпе густой..
Вот шляпа, взгляд опять печален..
-  Отец! Скрываться погоди.!. -
Но оборвется крик  отчаянн,
И остро защемит в груди…
Исчезнет призрак, тень обмана,
А одиночество, маня,
Сожмет в тиски густым туманом…
Прошепчет Сын: прости меня…!
И где-то там, в небесной сини,
Отец услышит(он так ждал!):
- Давно тебя, сынок, простили,
Моя любовь превыше зла!
Превыше всех обид на свете,
Превыше мести… И в веках,
Уйдя, мы – Ангелами, дети,
Парим над вами в облаках.
Как можем, вас оберегаем,
Вот, льемся, дождиком звеня,
От  буйства ярких молний в мае,
Крылом – щитом вас заслоня..
А темным вечером тропинкой
Под ноги лунной протянусь,
И тонкой веточкой рябинки
Тебя тихонечко коснусь..
Я рядом, Сын, и знай об  этом,
Иди по своему Пути…
А, внуку, помня Деда,
С дороги верной не сойти...

  ***
"Мой ясный свет, моя кровинушка!
Тебе оставлю странное наследство : 
Отцовских мыслей след, Данилушка, 
А рифма - в помощь- будет верным средством..
Ты помнишь детства солнечный денек?! - 
Прости, что стар и ворошу былое -
Смеялись мы, усевшись на пенек,
Тогда, в лесу, мы рядом были - трое…
Был жив еще братишка твой - мой сын,
И мы бродили в чащах без опаски -
Учил я вас по капелькам росы,
По корешкам и веткам: жизнь– не сказка...
В лесу оставшись - вы могли там жить,
И воду процедив, испить из лужи,
По чащам в страхе липком не кружить-
Вам проводник в лесу совсем не нужен..
Мы вместе были – ты, и он, и я…
Объединял звучавший голос крови.
Сейчас - замолк он, знаю, для тебя,
И ты читаешь это, хмуря брови…
Хотел помочь построить дачный дом,
И для твоей семьи поставить баню,
Но ты молчишь - и я тут ни при чем.
Мне жаль, что снова другом я не стану.
Ты за меня решаешь – как мне жить!
Забрать мою убогую квартирку -
И в комнатушку где-то поселить…
Опомнись! Жизнь не пишут под копирку!
Старик твой жив и хочет дальше жить!
Квадратных метров счастье предоставив,
Я обеспечил вас жильем на жизнь,
И с мамой, разойдясь, вас не оставил...
Хотел принять я старость, как во сне:
Любовь на склоне лет пришла нежданно,
В далекой теплой, сказочной стране
Ждет женщина, что для меня желанна!
Что смотрит с фото, затаив печаль,
Во взоре - чистота души богатой!
Мы по утрам бы пили крепкий чай
И планы обсуждали на закате...
Ах, если б от моей квартирки, сын,
Ты выделил мне часть мою и долю…
Уехал б с этой частью я один!
Позволь пожить отцу в согласии с волей..."
 
  ***
Дети выросли. Мама одна...
Вроде, Жизнь, стала лёгкой, пустячной...
И, не нужно теперь допоздна
В логарифмах копаться отважно,
И, писать впопыхах реферат,   
И, будить спозаранку домашних...
Нет у времени счета назад - 
Даже, если бы,  повод был важный.

  ***
Осенит, озарит откровение:
Тот, кто близок - давно стал чужим.
Наваждение... Наваждение...
Горький, горький струящийся дым,,,
Разъедает глаза дымной горечью.
"Ты - чужая! Ты! Не Они..."
Непроглядные темные ночи,
Беспросветные тусклые дни...
Осенит, озарит откровение:
Отпустить, словно по ветру лист,
Отпустить, словно в ночи осенние
Одиноко смолкающий свист...
Отпустить все, что было, что прожито,
Сжечь, как листья в осеннем саду!
Ураганом, несущимся с грохотом,
Уничтожить Любовь и Мечту...

  ***
Как быть, устав от одиночества..
Как быть, когда - семья - и не семья,,
Как быть, когда покоя хочется -
Как быть, когда есть ты, и нет тебя...
Когда родные в отдалении,
Когда - увы - нет прошлого с тобой,
Когда, чувств родственных забвение,
Как быть, как стать -  совсем другим, другой?!
Когда, не взмыть с крылом подрезанным,
Средь тусклой суеты печалит жизнь.
" Изнежена, - кричат, - изнежена!
Смирись, давно пора тебе - смирись!
Поклон -  пред  богом нарисованным!
Да, ниже! Низко голову неси!
Пускай молитва будет новая -
О снисхождении Творца проси!"

- Я не хочу просить! Вы слышите?!
Я не хочу! Устала. Сложен путь.
Где воздух?! Трудно, трудно дышится.
Пора присесть... Пора бы отдохнуть...
А на закате - в путь отчаянный -
Туда, где испытаний новых - ком.
И вспомнит кто - нибудь нечаянно,
Печальный образ с волочащимся крылом...

  ***
Вздыхает сын: "Ах, мама, мама!
Пора бы  - о  святых местах...
Витаешь в облаках упрямо -
"Журавль" - давно в чужих руках!
Пора готовиться к иному:
Просить о мире для души, 
Молить о счастье в нашем доме...
Все - для себя - пора  решить!"
Вздохнув печально, мать заметит:
"Конечно, сын - ни царский пир,
Ни все сокровища на свете
Нам не заменят теплый мир!..
Для вас, родных, на все готова,
Быть рядом - если, вдруг, помочь,
И резко брошенное слово -
Простить, обиду превозмочь!
Счастливей бабушки не будет,
Когда у мира на виду
Я - гордо "маленькое чудо"
За руку в садик поведу!..
Счастливой стать - совсем не сложно - 
Была б открытая душа!
А помечтать... Немного можно!
Вдруг, замерев,  и чуть дыша,-
Услышать на рассвете щебет 
В листве густой сокрытых птах,
И разглядеть в туманном небе
Одной, лишь, мне понятный знак...
Щекой к окну прижавшись, в неге,
Под светлым  ласковым лучом,
Ладоней - вспомнить, смежив веки, -
Ладоней - милое тепло...
Счастливой стать - совсем не сложно,
Была б открытая душа.
Ах, помечтать немного, можно!
О " журавлином"... Чуть,  дыша..."

  ***
В печальной дымке бродит Вечер  -
Смущён, растерян, огорчён.
Доносит Ветер его речи, 
Но странны речи... И - о чем?!.
Он сокрушается о прежнем, 
О том, что День - опять пропал,
Что не был День сегодня нежным,
Не дал немножечко тепла.
А Старику...  Да много-ль надо?!
День в одночасье стал чужим,
Старик не требует награды,
Но ... День считаться должен с ним!
А День - так молод и беспечен,
Так рад всему, с чем Он живёт...
К чему  - обид - пустые  речи?! 
И - так бежит за годом - год...

 ***
В розовых окошках тает лунный свет,
Нежится в ладошках заспанный рассвет,
Мягкие ватрушки дразнятся в плите,
Ушки распускают вареники в воде,
Как пыхтит, вздыхает, яблочный пирог!
Пузырится, тает и стекает сок...
Вот, фатой невесты - скатерть -  белый снег,
На почетном месте - будто оберег -
Папина тарелка - много лет подряд,
И на фото мелком  -  папин тёплый взгляд...
Пусть, семья - не в сборе - за большим столом
Делим наше горе с мамой мы вдвоём.
В сумрачных окошках лампа не горит, 
В маминых ладошках плачу я навзрыд ...

  ***
Нужны - ли кому старики?
Детям подросшим? Отчизне?
Лишь гробу - из плотной доски,
Печальной пугающей тризне...
Покорные, Крест волокут - 
Безденежья и безнадежья,
Надеясь - услышат, поймут
Их дети и внуки как прежде.
Поймут и проникнутся Те,
Что с главных каналов вещают,
В предвыборной, лишь, суете
Свободу и рай обещают...
Живут Старики и живут,
В безденежье и безнадежье,
Смирились, и Крест волокут,
Как Совесть, в лохмотьях одежды,,,

  ***
К полустанку с названием «Сопка»
Молодежи толпа подошла,
Среди них незаметна и робка
Седоватая женщина шла…
Отслужил ее сын на заставе,
За заслуги медаль получив,
Мать встречает мальчишку с друзьями
Все дела, наконец, отложив.
Как он рос – помнит все до крупинки:
По заборам сигал, падал вниз,
Как с ребятами слушал пластинки -
Уж кассеты потом завелись…
Как держал ее крепко за руку
(в детский садик боялся идти!)
А однажды - Любовь и подругу
К ней привел и сказал: «Мать, прими…»
Вот и поезд… С толпою смешавшись,
Мать отстала, туманится взгляд…
Из вагона чуть-чуть засмущавшись
Прыгнул рослый красивый солдат…
Обнимают друзья и невеста,
Добрым лицам несказанно рад!
Не нашлось в этом празднике места,
Где обнять бы cмог маму солдат…
«Мать, привет!» - из толпы окружившей,
Сын махнул, разглядев там ее,
А толпа сына вновь закружила,
Увлекла жадно в чрево свое…
И шагал он уверенно, прямо,
Как учили, печатая шаг…
А у стеночки плакала мама:
«Не догнать мне, сыночек, никак!...»


***

Мудро и просто говорят на темы воспитания: не растворяйтесь в детях, растите в строгости. Это значит - без сюсюканий и заигрываний с капризными от повышенного внимания чадами, без болезненного желания отследить каждый шаг деток, дабы избежать и предупредить опасность!

Постаревшая мать - та, что не обделена от природы материнским инстинктом, или даже наделена им с лихвой -  увы, с болью сердечной и с слезами может наблюдать, как повзрослевшее чадо, упиваясь от бодрящего его чувства превосходства над отставшей от современного ритма жизни матерью, поучает её -  громогласно и хамовато...

Мать, вспоминая пролетевшие годы пытается понять: когда и на каком этапе Его взросления она ошиблась. Однако Любовь не может быть ошибкой! Можно-ли ставить Матери в вину то, что Господь щедро отсыпал Ей из своих запасов именно качество материнского инстинкта?!
Она, Мать, использовала Дар по назначению, оберегая кровиночку от грезившейся повсюду опасности, и не диктовала чаду свою волю и свои желания...

Вышло так, что на этом пути обоими было утеряно что-то очень важное. Больно осознавать, но она произносит себе вслух: Любовь.
Нет, не она - Мать - утратила это чувство, а ... Чадо её! Может статься и так, что Ей - материнского инстинкта отмеряно с лихвой, а дитяти Господь и вовсе не дал инстинкта сыновней любви?! Из каких-то соображений высшего порядка?!

Мудро и просто говорят на темы воспитания: не растворяйтесь в своих детях... Постаревшая Мать вздыхает: "Мудрость - в сердце. Воспитывать надо так, как подсказывает любящее сердце! А деточка... Что же,  Чадо разберётся когда-нибудь - и со своей совестью, и с отсутствием или сонным присутствием в сердце его Любви к родителям. А не разберётся - значит, на то воля свыше..."

********

К восьмидесяти с хвостиком годам Она поняла, что Жизнь промчалась.
Дети взяли не только то, что можно было взять...
"Родители обязаны отдавать!"

Она и не помышляла ни о какой иной благодарности, кроме тёплых взглядов и задушевных разговоров с домашними! Но по утрам хмурые дети в спешке покидали дом, прожёвывая на ходу завтрак и невнятно бурча: "Спасибо"... Возвращались домочадцы глубоко за полночь, безразлично и устало бросая: "Иди спать..."
Она безропотно поднималась в свою каморку, с трудом переставляя непослушные ноги.

Благодарность, говорите?!. О чем вы?! "Родители обязаны..."!

Она не спорила и о собственных хворях старалась не думать. Отдавала детям из последних накоплений деньги, отправлялась, не раздумывая, к родным в другой город, потратив большую часть пенсии на подарки, и билеты в оба конца...
Она крутилась целыми днями - стирала, нянчилась с внуками  и убиралась по дому, стараясь пропускать мимо ушей замечания: не так сделала, не туда поставила, не так разговаривала... 
К ночи, натерев ноги яблочным уксусом, и  с облегчением ощущая,  как отступает боль,  Она перебирала мысленно события дня, не в силах заснуть...

Редкими вечерами удавалось посидеть на продуваемом ветрами балкончике.
Печаль и красота тихого летнего заката мягко баюкали усталое сердце.
Она провожала взглядом огромного паука, обитавшего под козырьком крыши. Паук плутал в лабиринтах невидимой паутины, шевелил длинными лапками и всегда незаметно скрывался из виду в лучах, заходящего за горизонт солнца.

В подступающих сумерках медленно таяли очертания одинокой фигуры на балконе...

*******

Очертания прожитых лет расплывчаты, как – будто, гляжу на них сквозь дымчатую занавеску в чужом окне…
«Скорая» отвозит меня -  испуганную и растерянную - в роддом.
Голова кружится  от страха перед неизвестностью, боль бесцеремонно бьёт изнутри в живот …

В предродовой палате уже корчится, извиваясь всем телом от боли, незнакомая женщина.  Вскоре наши страдания, вероятно, объединившись на каком-то энергетическом уровне, усиливаются и мы отчаянно мечемся в замкнутом пространстве из четырёх безликих шершавых стен...
«Встать – сесть, встать – лечь…»
Мало того, что меня периодически осматривает врач, так ещё  и подходят практиканты, свалившиеся – именно в этот день!  - на мою голову, вернее - на предстоявшие роды! При таком скоплении  медицинского персонала не получается  сосредоточиться на боли.  Мужественно терплю с жалким подобием улыбки на лице.

Наконец, в какой-то миг, когда все уходят, решаюсь выбраться из опостылевшей палаты. Соседка, между тем,  уже ненормально подвывает… Скрючившись, иду по  серому длинному коридору, касаясь холодной стены.
- Куда?!. 
- Рожать! – Мне кажется, что я кричу в ответ...

Яркий свет и бесконечное напряжение.
«Это никогда не закончится!..»
- Мальчик! - сообщает жизнерадостный голос.
«Все-таки, закончилось…»…
В голове почему-то вертится: не слышу плач... Словно,  ответом - звучит тоненькое блеяние. «Ягнёночек…»  - улыбаюсь.
Сморщенную жёлтую мордашку новорождённого сына рассмотреть не успеваю – нас разлучают: меня увозят на каталке в другую палату. Таковы правила роддома.
Спустя время появляется врач:
- У вашего малыша - гемолитическая болезнь крови!
Вяло соображаю: « Гемофилия?…  Несвёртываемость крови, что - ли?!»
Врач, будто возражая, оборачивается:
- Несовместимость групп – желтуха…  Сделаем переливание…
Снова вялые мысли: « Судьба… Не жилец…»
Ровно, так, подумалось, без эмоций… Материнский  инстинкт,  вероятно, то - ли, где - то дремлет, то – ли, плутает,  не торопясь выбраться наружу…
Поэтому, весь промежуток времени – после родов и до посещения меня доктором  - пребываю в бесстрастном  созерцательном состоянии по отношению к происшедшему… 
Я не замечаю  – когда, именно, возникает  странное  беспокойство и болезненное томление сердца… «Встать – сесть, встать – лечь…» …

Не помню того,  как я очутилась возле огромных дверей с рельефным толстым стеклом, за которым невозможно что-либо разглядеть. Из-за этих дверей доносится плач новорождённых деток. Прислушиваюсь, надеясь  узнать  голос своего « ягнёночка»...
«Как Он там? Беззащитная кроха со смоляными волосами и настоящими  бакенбардами -  до самого подбородка… Смешнойи нелепый!»…
Сердце сжимается с такой силой,  что я приседаю на слабых ногах и пряча слёзы, закрываю лицо  ладонями… Рыдания остановить невозможно, и в унисон им вторит моё  бедное сердце, отзываясь болью и жалостью…

Ночь проходит в мысленных разговорах с Богом…. Неожиданно для самой себя захотелось поверить  в существование великого чуда, которое, несомненно, будет объективным, добрым и справедливым!.
Я прошу прощения, уговариваю  Всевышнего и  представляю в своём воображении  – вновь и вновь!  – маленького  сыночка…

А утром ... утром я держу в руках своё невесомое мокрое счастье!
Упругие щёки моего Счастья ярко розовеют,  вздернутый носик-репка  посапывает,  а  губы трогательно подрагивают в непроизвольной улыбке!..

В расплывчатых очертаниях прожитых лет вижу, как не единожды рассыпался на осколки мир в моём сердце. Это случалось тогда, когда сынок  пропадал  из поля зрения, умудряясь потеряться. В те мгновения мой взгляд переставал улавливать  солнечный свет,   в  ушах  появлялся странный  звон абсолютной тишины – я погружалась в страшный холод пустоты и  чудовищной бессмысленной реальности…

Поставьте на  воображаемые весы все чувства, сложенные воедино, – с одной стороны, а материнскую  любовь  -  с другой… 
Я убеждена – Любовь Матери  перетянет  по значимости всё остальное!   
И не осуждайте Матерей, если вдруг сила Их божественного дара - Любви - вам покажется чрезмерной.

Простите Матерей...

**********