По следам Игоря Губермана 2

 С  уважением  к  творчеству  Игоря  Мироновича,  которого  видел  неоднократно и  общался.  На  берегу  великой  реки  в  жару  +  35   продолжил  его  творчество  с  его  же  позволения.







 Как просто отнять у народа свободу: ее объясни так  , как надо народу.
Во благо классу- гегемону, чтоб неослабно правил он, по кулинарному  закону,
 добавлен , в общий  он  бульон.
Слой человека в нас  наслоен   слишком,  чтоб  оскотиниться  шажок  ничтожный - не большой, но пасть  не  можно ,  как  и  следовало  низко  с  большою  и  не познанной  душой.
Навеки мы воздвигли монумент  крушений ,  в невозвратности утрат , поставив на крови эксперимент, принесший негативный результат.
Я  в молодых  соплей  остатки  вижу, у них  ,  как  в жопе  - призрачно  ,  темно.  За  что  я  молодежь  и  ненавижу-  туда  вернуться  мне  не  суждено. 
Чтоб сохранить себя в природе, давя, сминая и дробя, мы  страх  в  себе  воспроизводим,  растим   и  кушаем  себя.
Когда истории сквозняк свистит ,  как  будто  из  п**ды  на  лыжах , мы  узнаем вдруг , друг  наш-  трансвестит,  а  спец  по  душам  нас  давно не слышит.
Добро, не отвергая средства зла, намеренно  идет  на  сделку  с  бесом, чтоб  ,  пожиная  результат  сварился  искренний  повеса.
Когда клубится страх кромешный и тьму пронзает лай собак,   благословен любой ,  бежавший возникнуть  вдруг  в  толпе  зевак.
Расхожим  фразам  обучаясь, враждебна жизни и природе, при несвободе грязь  и  мразь свободней в пастыри выходит.
Свобода, глядя беспристрастно ,тогда лишь мне  необходима , когда внутри меня пространство   ,  снаружи  так же  невредимо.
По каплям  крови,  двигаясь  внутри,  в  себя  вбирая   воздух небосвода, неволя не  препятствует  любви ,но  в ней  не достает  глотка свободы.
Нам от дедов с  тобой досталось – вранье  истории  ,  как  боль.  Кто  разрешит  проблемы  малость -  расскажет все  стране  больной?
Дух времени по  прежнему  воинственен, кровав его  решительный завет; покончив  жизнь  свою  самоубийством ,  никак  не  успокоится  поэт.
Перо и глаз держа в союзе, я вижу  стран  других  игру : Россия , как   гордиев  узел ,  не  разрублю,  так  обосру.
Боюсь я любых собираний  толпы, взирая привычно и трезво: добро,  в проявленье  азарта борьбы, всегда  озлобляется  резко.
Страна  , где лгут в  глаза друг другу ,и память подчищяет  власть,  жизнь  ходит,  будто  бы  по  кругу,  кровь  не  спеша   на свет  менять.
С историей не близко, но знаком, стезю  я  человечью    вижу  ясно: из  жизни  все  когда- нибудь  уйдем  ,  но  все  без  средств  ,  что  тырили  напрасно.
Возглавляя партии и классы, лидеры вовек не брали в толк, что идея, брошенная в массы ,  словно  дрожжи  в выгребной  толчок.
Привычные безмолвствуют народы,  а  лидеры  зовут  их  на  борьбу; мы созданы для счастья и свободы, а где  ж  она,  не  знаю, почему?
Назначенную чашу в срок испить  Россия не сможет,  хоть старается  давно, мешают  ей  историки  борзые,  не  потопляемые,  как  говно.
В кромешных ситуациях страны ,запутанных, тревожных ,  в разных пятнах, спокойная уверенность «слепых» теперь  нам  всем  так  ясна  и понятна.
Нас книга жизни тьмой раздоров разъединяет в каждой строчке, а те, кто знать не знает споров, – нас перебьют  поодиночке.
Закрыв глаза, прижавши уши ,считая жизнь за подаянье, мы  в перерыв, когда не душат, усердно  пишем  покаянье.
Имея сон, еду и труд, с судьбой  и  властью   часто  дружат, хоть всех безжалостно еб*т, но  этот  тренинг  очень  нужен.