Рассказ-быль

Как я спасала от голодной смерти знаменитого в будущем поэта
( рассказ-быль)
По правде говоря, спасала я своего мужа М.К.Иванова, но он погибал от голода и холода не один. С ним вместе доедали последний пакет прессованной гречки (или, может быть, овсянки) ещё несколько человек, и среди них два геофизика, один из которых уже тогда готовился стать знаменитостью. Читатель, наверно, догадывается, что речь идёт об Александре Городницком. Геологи экспедиции уже знали и распевали его песню:
«Всё перекаты, да перекаты,
Послать бы их по адресу…»
Была уже глубокая осень. В  силу сложившихся, очень грустных обстоятельств  (в начале сезона погиб молодой талантливый геолог С.Е.Погребицкий) геологоразведочной партии пришлось заканчивать работу в условиях свирепой непогоды. Небо было затянуто чёрными тучами, бушевали холодные ветры, временами шёл противный, колючий снег. Последняя группа сотрудников партии сидела на речной косе в маленькой обледенелой палатке, ожидая очередного вертолёта, а его всё не было и не было. Уже давно кончилось курево, были съедены все продукты, каждая спичка была на счету, а в ружье остался всего один патрон.
В Туруханск поступали отчаянные радиограммы, на которые следовал неизменный ответ: «Нет погоды, ждите».
Я, работавшая в другой партии, давно уже завершившей свой полевой сезон, сидела в Туруханске и ждала мужа, который как капитан терпящего бедствие корабля должен был покидать его последним. Я каждый день торчала на вертолётной площадке и приставала к пробегавшим мимо пилотам с одним и тем же вопросом. Наконец, мои нервы не выдержали, и я отправилась к начальнику авиаотряда, знаменитому на Севере ассу, о котором ходили легенды, но не оправдывавшему сейчас моих надежд. Разъярённая, как раненая тигрица, я буквально ворвалась в его кабинет, стукнула кулаком по столу и наорала на него, обвиняя в безделье и трусости. Козлов, а это был он, вытаращил на меня глаза и от гнева и обиды не мог вымолвить ни слова. Я кричала ему, что погибают люди, а он сидит здесь в тепле и сытости и даже не делает попытки их спасти.
Наконец он, обрёл дар речи, и тоже стукнув кулаком по столу, заорал, чтобы я немедленно убиралась из его кабинета. Он лично полетит сейчас, но и я полечу с ним, чтобы на собственном опыте убедиться в бесперспективности такого полёта. Я, обрадованная, выскочила на улицу. Тяжёлые тучи висели над городом, и ветер чуть не сбил меня с ног. Но я, как на крыльях, неслась к вертолётам. Не прошло и часа, как я уже сидела в одном из них, а Козлов и второй пилот заводили двигатель.
Я не знаю, сколько времени мы болтались в воздухе в кромешной темноте. Меня швыряло из стороны в сторону и выворачивало наизнанку всё моё нутро. Наконец, вертолёт где-то приземлился. Оказалось, что там же, откуда мы вылетели. Пробиться к терпящему бедствие отряду нам не удалось. Полуживая я буквально вывалилась из машины и с трудом доползла до ближайшего дома. Козлов неплохо проучил меня, получив некоторое моральное удовлетворение.
Через несколько дней небо прояснилось. Мы снова полетели в отряд, и на этот раз успешно  приземлились на косу р.Колю, по которой к нам бежали и радостно махали руками похудевшие, грязные, обросшие щетиной, но вполне здоровые и улыбающиеся люди.
Я, естественно, сразу бросилась на шею к мужу и только через некоторое время обратила внимание на остальных. Городницкий скромно стоял поблизости и молчал, чтобы не мешать нашей встрече.
Много лет спустя, он упомянул этот эпизод в своей книге «След в океане», на мой взгляд, превратно истолковав причины, побудившие его и М.К.Иванова задержаться в поле сверх всякой меры, в то время как образцы и рабочие были отправлены раньше. Но в том-то и дело, что выбора у них не было. Если бы все люди были бы вывезены первыми, то плоды труда коллектива ( образцы) могли бы остаться зимовать, а допустить такое ни один ответственный и уважающий себя геолог не мог.
Что касается Козлова, то я запомнила его на всю жизнь как человека не только мужественного и великолепно знавшего своё дело, но благородного и отзывчивого.
Он не раз рисковал своей жизнью ради спасения других и погиб в одном из таких полётов.